Снегурочка в беде (СИ)

Миша не показался мне красавцем. Высокий, худощавый, темноглазый, нос с горбинкой, тонковатые губы, классическая стрижка. Костюмы, безусловно, ему очень шли, но я воспринимала мужчин в них так же, как своего отца, преподавателя в вузе, — солидно, не для меня, скучно, авторитетно. Впечатление производили и представительность, и налет какой-то породистости, но все же больше настороженное.

Алина представила нас друг другу. Воронов оглядел меня цепким взглядом, едва заметно улыбнулся и расспросил об учебе, первых впечатлениях от работы, об увлечениях, а затем скрылся в кабинете биг босса. Я вернулась к звонящему телефону, тут же позабыв о новом знакомстве.

— Ты ему приглянулась, — Алина загадочно улыбнулась мне из-за своего монитора, когда я завершила разговор.

Я пожала плечами, немного удивившись такому выводу.

— Не думаю. Обычная вежливость, приветствие и пара вопросов.

Коллега отмахнулась, рассмеявшись.

— Ты Воронова просто не знаешь. Он вежлив только с клиентами. А так и слова из него не вытащишь. Более того, он тебя слушал! — Девушка подняла вверх палец, подчеркивая значимость последнего факта.

Лично я не усматривала в нем ничего важного и знаменательного. Подумаешь, слушал. Мне показалось, что вполуха.

Оказалось, зря. Алина была права, я действительно почему-то привлекла внимание «сфинкса», как называли Мишу в офисе, намекая на его серьезность, молчаливость и привычку говорить загадками.

Узнала я об этом очень просто, буквально на следующий день. В обеденный перерыв на кухне Воронов сел напротив меня и, не произнеся ни слова, на миг вызвав у меня сильное смущение, заинтересованно оглядел мое лицо, платье, еду в контейнере, руку, держащую вилку, кружку с чаем, на которой красовалась надпись «Когда она разобьется, вспомни, что ничто не вечно под луной», и, одобрительно усмехнувшись, спросил:

— Ты занята вечером?

Опешив, лишившись дара речи, я глядела в его лицо, кажущееся бесстрастным. Эмоции выдавали лишь притаившаяся в уголке рта улыбка да глаза с искорками непонятного задора в них.

— Не торопись с ответом. Прожуй сначала. Понимаю, я не вовремя. Но, поверь, подлови я тебя у туалета в надежде на тет-а-тет, неловкости было бы больше.

Воронов, насмешливо сверкнув карими глазами, откинулся на спинку стула и не сводил с меня терпеливого взгляда.

Я запила проглоченный лист салата чаем и ответила:

— Вы с какой целью интересуетесь?

Мужчина недовольно поморщился.

— Давай на ты. С корыстной, разумеется. Хочу в театр тебя позвать. Билеты, видишь ли, пропадают.

Я растерянно огляделась. Сейчас кухню заполняли проголодавшиеся сотрудники агентства, некоторые расселись по двое-трое, переговариваясь, посмеиваясь, обсуждали дела, поглядывали на нас с Вороновым, активно жевали. Были и одиночки. Те смотрели в экран негромко работавшего телевизора, по которому транслировался выпуск новостей.

Мысленно подсчитала: пять женщин, шесть мужчин. Все моего визави знают (хотя, возможно, и не близко), все старые работники. Неужели кандидатура ни одного из них не подходит для компании на вечер? Почему я? Новичок и, по сути, никто.

— Так ведь… — Я осеклась и обвела рукой помещение, залитое ярким и жарким июньским солнцем, без слов говоря: вон выбор какой огромный, я-то тут при чем?

Воронов хохотнул, сложил руки на груди и, прищурившись, подался ко мне:

— Мне интересно пойти с тобой. Это пьеса по новелле Франца Кафки. До конца представления мало кто досиживает.

— Я не стану исключением? — поинтересовалась, не скрывая удивления его логикой.

— Вот и узнаем. — Он поднялся, а после, резко наклонившись к моему уху, потревожив дыханием прядку волос у него, прошептал:

— Плюс ты мне понравилась. Поэтому расхлебывай.

Я покраснела. И маковый цвет моих щек увидели все присутствовавшие. Уверена, большую часть из них в дальнейшем мучил вопрос, что Воронов мне такого сказал. А еще уверена, если бы они узнали ответ, то были бы поражены.

Я покраснела не от его слов, а от этой близости. Неожиданно и совершенно необъяснимо. Очень ярко ощутила тепло его дыхания у виска, едва заметные нотки горьковатого парфюма, электрический импульс прикосновения, которого не случилось, но которое почему-то ожидала.

Пьесу все-таки до конца досмотрела. Догадалась, что это было испытание, решила ответить на вызов.

Миша повел меня не куда-нибудь, а в самый нашумевший и необычный театр нашего города, «Триада». Место пользовалось огромной популярностью у творческой молодежи, обычные горожане на представления забредали очень редко, ведь билеты продавались лишь своим. Как в эту среду попал мой спутник, выяснилось быстро: его старинный приятель и бывший одноклассник входил в актерский состав.

Поначалу я сидела из принципа, а потом меня заинтриговал символизм, присутствовавший за нагромождением кафковского абсурда. Ребус оказался столь интересным, что и сама не заметила, как все закончилось и финальную сцену скрыл занавес.

После пьесы мы сходили за кулисы, поздороваться с Данилом, другом Михаила, который сыграл в постановке, недолго поговорили с ним и вышли на улицу. Но домой я попала к двум часам ночи.