Снежана (СИ)

Вскоре пришлось потратиться на женское бельё. Дело в том, что хоть и выглядело тело Снежаны, как человеческое, прикосновения к нему не могли обмануть мужское осязание тренированное длительным совместным проживанием с женщиной. А вот через шёлк одежды иллюзия живой плоти создавалась.

Интимная жизнь со скрипом налаживалась. С одной стороны, игрушка продуктивно давала разрядку, с другой — отчётливо чувствовалось, что это не женщина. И только во сне случалось забыться до такой степени, что обнимая силиконовую подругу, Петру Петровичу чудилось, будто с ним рядом его жена Маша. Но тем горше было утреннее разочарование.

Сосед не заходил несколько дней. Пётр Петрович переживал, очень хотел помириться, но превращать Снежану в шлюху твёрдо не собирался.

Николай Николаевич неожиданно заявился сам. Пьяный, но добродушный, с бутылкой дорогого виски и ноутбуком.

— Мир? — спросил с порога.

— Разве мы ссорились? — вопросом на вопрос ответил Пётр Петрович.

— Нет, конечно. Настоящие друзья из-за баб не враждуют.

Выпили, закусили.

— Как она тебе?

— Кто?

— Ну, баба эта резиновая?

— Назад отправил, — соврал Пётр Петрович. — Брак. Один сустав не гнётся.

— А-а-а, — поскучнел сосед. — Но хоть попробовал?

— Нельзя. Гарантии можно лишиться.

— Ну и дурак.

Пётр Петрович пожал плечами.

— А я в Интернете ещё лучше нашёл. Японочки. Хочешь посмотреть? — Николай Николаевич включил ноутбук. — Как тебе? — спросил он через пару минут, продемонстрировав на экране новые успехи секс-индустрии.

— Живая всё равно лучше, — вздохнул Петр Петрович.

— По Машке скучаешь? А мне моя карга вот где. — Николай Николаевич полоснул ребром ладони по шее. — Значит, говоришь, по гарантии отправил? — Он шагнул к шкафу и, пристально глядя приятелю в глаза, распахнул дверку.

Пётр Петрович смутился. Кукла была исправна, но очень не хотелось, чтобы в его интимную тайну кто-то совал любопытный нос.

— Ну, не отправил, — сказал он. — Ещё только собираюсь.

— Хорошо. Покажи, что там у неё не гнётся?

— Всё гнётся. Отстань.

— Ничего не отстань. Может, и я себе такую куплю. Разведусь со своей Тонькой и куплю. Но надо убедиться, что оно того стоит. А?

— Не стоит, — сказал Пётр Петрович. — Холодная она, мёртвая.

— Можно феном погреть. Или тепловентилятором.

— Я уже и сам догадался. Но, понимаешь, от живой женщины на каждое прикосновение отдача идёт, а от этой…

— Вот я и хочу удостовериться.

— Нет. Как бы там ни было, мне с этой куклой, может, остаток жизни прожить придётся. Вот ты свою Тоню давно не любишь, а ведь никому не позволишь с ней переспать?

— Сравнил. Да, не люблю, но мне с ней жить.

— А мне с куклой.

— Ладно, хочешь, заплачу?

— Отстань.

— Сто рублей.

— Не смеши.

— Двести.

— Нет.

— Хорошо, пятьсот.

— Я сказал: нет.

— Тысячу!

— Слушай, купи себе и пользуйся, сколько хочешь.

— У меня жена есть.

— Вот к ней и приставай.

— Да надоела. И тело уже не то.

— Тогда купи.

— А где я её хранить буду?

— На даче.

— Да уж, секретное место. Там Тонька её сразу обнаружит.

— Хорошо, купи и храни у меня.

Приятель ушёл, сильно разозлившись и громко хлопнув дверью.

— Некрофил, — швырнул он обидное слово на прощанье.

Через три дня Николай Николаевич явился снова.

— Поссорился я со своей Тонькой, — сказал он.

— Навсегда?

— Если бы. Разве от неё отвяжешься? Это ты у нас везунчик.

— Зато живое общение, — пошутил Пётр Петрович. — Завидую.

— Какое общение! Не даёт, зараза.

— Помирись.

— Легко говорить, когда в шкафу безотказная баба, которая к тому же всё время молчит.

— Что в этом хорошего? Поговорить не с кем.

— Счастливчик. Когда заговорит — взвоешь.

Николай Николаевич прошёл в комнату, плотно уселся на диван и многозначительно посмотрел в сторону шкафа.

— Доставай! — сказал твёрдо. — Или изнасилую.

— Попробуй только. Милицию вызову.

— Вызывай. Завтра весь город обхохочется. Я-то вывернусь, отопрусь, а каково тебе придётся?

— Это шантаж?

— Считай, как хочешь. Только я твёрдо намерен твою куклу трахнуть. Или мы не друзья?

— Боюсь, после этого уже не будем. — Пётр Петрович махнул рукой и направился к двери. — У тебя полчаса времени. Хватит?

— Хватит, — буркнул Николай Николаевич.

Пётр Петрович ушёл переживать в свой маленький лес, устроенный в дальнем уголке сада. Там росли несколько берёзок вокруг земляничной поляны, а прошлой осенью он посадил кусты папоротника в отчаянной надежде, что когда-нибудь в Купальскую ночь мистическое растение зацветёт и поможет вернуть мятежную супругу в лоно семьи.

Когда Пётр Петрович вернулся в дом, Николая Николаевича уже не было. На диване в нелепой позе валялась Снежана. Без трусов, нагло растерзанная грубым насильником. Пришлось затопить баньку, отнести туда свою безмолвную подругу и тщательно отмыть тёплой водой.

Ночью Пётр Петрович обнимал Снежану и горько жаловался на несчастную судьбу.

Потом они немного позанимались любовью. Главное не видеть при этом искусственного лица, мёртвых неподвижных глаз, тогда воображение обманывалось легче и, вздрагивающие в ладонях изящные ягодицы, создавали призрачную иллюзию живой женщины.