Снежинка для бандита

Я даже не успел подумать, как одним четко поставленным ударом сломал ему нос. Черная пелена застлала глаза. Кровь сначала замерзла, а после закипела подобно лаве. Все-таки он ее... И насколько мне важно, что Лерка, кроме меня, ни с кем не была? Важно, сука, еще как важно.

А наследник империи, отплевавшись от крови, продолжил говорить:

- У нее можешь не спрашивать. Спала она. Недалеко я от тебя ушел. Но чего уж теперь. А насчет предложить, тут речь не столько про деньги. Тебя же грохнут рано или поздно. Хочешь, чтобы ее  в чемодане как Котову* нашли? По кускам? Ты по-другому не закончишь. Не мечтай.

Меня волновало больше другое. Я приподнял его за шиворот и спросил:

- Было? Или ты врешь?

- Ничего тебе больше не скажу. А что из-под другого мужика побрезгуешь?

Самое большое желание - не верить. Не должно  это быть правдой. Не может. А с другой стороны, она была в его футболке и в трусах. Так уж трудно раз трахнуть и натянуть шелковый лоскут на место? В области груди зажглась лютая злоба. Зачем этот урод испортил единственное стоящее в моей жизни? Я не знал, что будет потом. Мне стало все равно. Но он не выйдет с этой стройки живым.

Дальше не хотелось думать. Хотелось разнести весь этот гребанный мир на осколки. Я подхватил Шувалова за связанные руки и прицепил на крюк, висящий на лебедке, которой спускали ведра с раствором на нижние этажи. Подтащил его к краю и столкнул. Обычно, оказавшиеся в такой ситуации, орут, обещают или золотые горы, или самую страшную месть. Шувалов молчал. Только жег меня таким же ненавидящим взглядом, как мой собственный. Он повис на крюке над пропастью. Мы с ним обосновались на двенадцатом этаже, внизу были сложены стройматериалы и разбросан строительный мусор. Шансов выжить нет никаких.

Осталось выстрелить и попасть в веревку лебедки. Я хотел, чтобы он чувствовал приближение смерти, корчился, слыша ее неотвратимые шаги. Выхватил пистолет и прицелился.

А затем в затылок мне уперся ствол другого пистолета. И над ухом раздалось:

- Не дергайся! Я успею раньше.

Спорить с этим было бессмысленно. Действительно, успеет.

Голос, привыкший командовать, велел:

- Снимите его оттуда, пока он не свалился.

Это только в кино герой успевает развернуться и всех перестрелять. В реальности у меня забрали оружие, а мажора сняли с крюка, и подвели к Шувалову-старшему, который, наверное, от большой радости встречи с сыном двинул ему в тот же бок, который до этого отбил я.

- Я вижу, ты очень рад меня видеть, папа, - прохрипел парень.

Шувалов-старший окинул взглядом площадку, на которой мы все находились, и, дождавшись, когда отпрыск выпрямился, протянул ему ствол и приказал:

- Пристрели его.

Парень протянул руку, взял пистолет, причем неуверенности в его действиях я не заметил, но прицелиться в меня не успел. Ситуация поменялась еще раз. К нам присоединился Сивый и его люди. Теперь все стояли и целились друг в друга, пока старый прохиндей самым миролюбивым тоном, на который был способен, не предложил:

- Владимир Владимирович, может, не будем ссориться? Парни молодые, горячие. Переборщили малость. Остынут, успокоятся. А нам так и вообще не резон что-то делить. Сотрудничать же собирались. Денег сколько потеряем.

Шувалов-старший задумался, но не надолго.

- Артем Денисович, Вы правы абсолютно. Но ответственность за него, - он кивнул в мою сторону, - целиком ложится на Вас.

Шуваловы, сопровождаемые охраной, покинули площадку.

А Сивый рыкнул:

- Со мной сейчас поедешь. Поговорить хочу.

Отказаться можно было, только сразу же получив пулю в лоб. Я нехотя пошел за Севастьяновым. Хотя душа рвалась совсем в другое место, домой, чтобы вытрясти правду из девчонки. Если она ее сама знала.

Севастьянов устало опускается в кресло в своем кабинете. Мне сесть не предлагает, подчеркивая этим, что зол на меня.

- Демид, сколько тебе лет?

- Двадцать шесть, - хотя знаю свой возраст довольно условно. По документам из детдома.

- А мозги где? За каким хреном ты полез на шуваловского отпрыска?

Одно упоминание мажора оставляет у меня ощущение скрипящего на зубах песка, когда на улице ветрено, а ты по глупости слишком разговорился. Жутко неприятное.

- Что скривился? - не отстает Сивый, - Я же тебе говорил. Дай девчонке денег и не тащи ее в свою жизнь. Ей нет места рядом с тобой. Как и тебе - рядом с ней. Думаешь - забудет, простит, что ты натворил? Такое не забывается. И не прощается. И даже если есть будет из твоих рук, все равно будет помнить. И ненавидеть.  И не сверкай на меня глазами, не сверкай. Сам знаешь, правду говорю. Но когда стариков слушали. Вы же сами умные.

Последнее слово он произнес с таким пренебрежением, что лучше бы дураком обозвал. Его взгляд потяжелел, стал колючим.

- Я в ваших постельных разборках участвовать не собираюсь. Скажу тебе один раз. Если хоть волос упадет с головы младшего Шувалова, Лерку твою притопят в ближайшей речке. Это понятно?