Снежинка для демона (СИ)

— И даже настолько, чтобы уничтожить целый город, в котором жил ненавистный человек. Уничтожить его дочь и внучку, а затем погубить и дело всей его жизни. Предать забвению даже память о нем, — тихо произнес старик, глядя мне в глаза.

Мы в очередной раз замерли на дорожке. Он наверняка боролся с воспоминаниями, а я вновь ощутила это ноющее чувство беспокойства в груди, которое усиливалось, но понять, к чему оно относится, по-прежнему не могла.

— Послушай, Вика, — взяв меня за плечи, впервые он назвал меня так… лично, — тебя ждет еще много испытаний. Еще через многое предстоит пройти и шагнуть через себя. Я хочу, чтобы ты знала, что где-то, за много-много километров от тебя, есть человек, который в тебя верит, который знает, что тебе все по плечу.

— А так ли это? — тихо спросила я, опуская глаза и, чувствуя, как впервые я не стесняюсь своих слез перед посторонним человеком.

— Даже не сомневайся, — хмыкнул господин Чжао, отпуская мои плечи и окидывая меня проницательным взглядом. — Ты истинная дочь своего отца: хитрая, добрая, умная. Но ты жестче, чем он, еще упрямее. Как ни странно это признавать, ты сильнее, жизнь закалила тебя и создала практически совершенное оружие. Совершеннее только твой будущий супруг.

— Вы так уверены, что я все же выйду замуж? — хмыкнула я стирая влагу-предательницу со своих щек.

— Абсолютно, — уверенно заявил китаец. — Однажды тебе придется открыть свои чувства, пройти через посланные испытания, доказать, что ты достойна этой любви, главное не отступи. Впрочем, — он довольно ухмыльнулся, — отступить тебе не позволит моя правнучка.

А я закатила глаза, не готовая слушать дифирамбы моей дочери еще и от этого человека. Мы вновь пошли по дорожке, углубляясь в сад, пока не дошли до каменной чаши, которая размерами напоминала детский надувной бассейн. Снизу чашу обвивал огромный дракон, который являлся одновременно опорой для нее.

Мы вплотную подошли к необычной чаше, как меня вновь ударило в грудь чувство неотвратимой беды. Оно было настолько сильным, что я невольно оперлась о край чаши.

— Похоже времени еще меньше, — послышался взволнованный голос китайца.

— Что происходит? — выдохнула я, чувствуя как мои внутренности скручивает в непонятной тревоге. Появилось желание куда-то бежать. Защищать?… Я широко открываю глаза, пронзенная внезапным пониманием — дома беда. Руки задрожали.

— Успокойся, — хладнокровно сказал старик, — время еще есть. Посмотришь в чашу, я открою тебе лицо твоего врага и помогу быстро добраться домой. Ветер как раз поможет.

Он окунул в серебристо поблескивающую воду пальцы и вывел там какой-то иероглиф. Широко раскрыв глаза я смотрела на лицо, что отобразилось в чаше.

— Не может быть, — выдохнула я, чувствуя как изумление разливается по венам и сменяется звенящей яростью.

— Может, — оборвал мои стенания господин Чжао. — А теперь вот, — он протянул мне пузырек с жидкостью, которая вспыхивала всеми цветами радуги.

— Это то о чем я думаю? — я недоверчиво прикоснулась пальцем к пузырьку.

— Да это оно.

— Невероятно, — я осторожно взяла пузырек.

Посмотрела на господина Чжао, который ободряюще мне кивнул, и низко поклонилась.

— Да пей уже, — ворчливо произнес он, и, всего на миг, в его темных глазах сверкнули слезы. Именно они толкнули мое тело вперед и заставили обнять старого и вредного китайца, чтобы жарко прошептать горячее «спасибо». Кажется, я скоро буду дома.

Глава 14

Утро началось отвратительно. Так же отвратительно прошла ночь, половину которой я крутился на кровати, сбивая в ногах одеяло и простынь. За ночь белый потолок был изучен мной до последней трещинки, которую я к слову так и не обнаружил. И это совершенство бесило еще больше, всячески напоминая своим белоснежным цветом о снежной королеве, чей снег имеет туже искристую абсолютно белую окраску. Да, не мог заснуть. Ее запах был повсюду, заползал в ноздри и щекотал обоняние, рождая в памяти томные картины предыдущих ночей. Уснул только под утро, вором проскользнув в комнату дочери, под ее милое причмокивание.

Ну собственно утром она меня и разбудила, запрыгивая на мое пузо и выбивая из меня дыхание. Я никогда не был жирдяем, у меня все в полном порядке с теми самыми кубиками, которыми так восторгается женский пол. Но сегодня подумалось, что надо бы пресс подкачать. Следом за дочкой на многострадальную гудящую от недосыпа голову опустилась подушка.

— Лилия, — взвыл я, не заботясь о том, что подумают слуги и охрана, услышав этот жалобный вопль раненого бизона в…глянул на часы… в семь утра и десять минут. Жесть.

— Между прочим, сегодня выходной, — жалобно простонал я, вновь накрывая лицо той самой подушкой, которую так опрометчиво скинул на пол.

— Папа, много спать вредно.

Нравоучительный голос в который раз вызвал улыбку.

— А мало спать еще вреднее, — ну да, я тот еще ворчун, если не высыпаюсь.