Снежинка для мамы

Старик улыбнулся и протянул руку. Вера ещё сильнее сжала кулак и помотала головой.

– Вы мне не верите?

Вера кивнула.

– Но вам придётся. Через пять секунд прозвенит первый звонок, и Елена Павловна поведёт вас в зал. Решайтесь. Пять, четыре, три, два, один.

Сказав «один», Дроссельмейер поднял палец – и сразу же раздался звонок. Учителя снова закричали, собирая детей. Вера услышала, как Елена Павловна гаркнула «Миронова!»

– Обещаете, что передадите? Это очень важно!

– Обещаю, Вера.

Она вытащила смятое письмо. Красивый декоративный скотч надорвался. Но старик так бережно положил письмо себе на ладонь, словно это была драгоценность. Затем спрятал в кружевные манжеты. «Да что там у него, тайник что ли?» Спросить об этом Вера не успела, она снова услышала «Миронова!» и этот крик был страшнее первого. Помахав Дроссельмейеру, она побежала к классу.

– Я всё передам! – крикнул ей вслед старик.

***

В глубине ярко освещённой сцены сверкала наряженная ель. Под ней громоздились коробки с подарками. По обеим сторонам выстроились взрослые в бальных нарядах. Они с веселыми лицами наблюдали, как дети открывают подарки. Но школьников мало интересовало, что происходит на сцене. «Смотри, они в колготках!», «Вот это скачут!» Учителя ругались и грозили кулаками, но шутники не успокаивались. Вскоре даже те, кто хотел посмотреть балет, стали делать вид, что им это неинтересно и что вообще это ерунда какая-то.

Веру мало беспокоило, что творится вокруг неё, она высматривала Дроссельмейера. Когда старичок вышел к Мари и Фрицу, размахивая кружевными манжетами, Вера испугалась, что сейчас выпадет её письмо, и даже зажмурила один глаз. Потом мастер Дроссельмейер ушёл со сцены, и больше она его не видела. История про Щелкунчика и Мышиного короля Вере была знакома, но на балете она была впервые. Вера восхищенно разглядывала артистов, их наряды и удивлялась, как, оказывается, громко стучат пуанты по сцене.

Вдруг, под немного тревожную музыку флейт, на сцену выпорхнули восемь балерин в воздушных белых платьях и с серебряными коронами на головах. Они кружились, то собираясь в круг, то рассыпаясь на пары, а потом снова соединялись, будто рисуя замысловатые узоры. Это было так красиво, что в зале наступила тишина. А когда сверху на танцующих балерин начал сыпаться блестящий снег, то раздались восхищённые вздохи. Казалось, что и в зале началась метель. Хрупкие балерины кружились и кружились, и уже казалось, что они – настоящие снежинки, устроившие вьюгу. Потом запел детский хор, и на финальных аккордах опустился занавес. Антракт.

Антракт и второе действие прошли спокойно. Обсуждать колготки на мужчинах надоело, и все наконец-то начали следить за сюжетом. И так втянулись, что в финале балета даже устроили овации, кричали «Браво» и не отпускали артистов. Обратно 2 класс «Б» ехал присмиревшим и одухотворённым. «Вот она, сила искусства», – довольно хмыкнула Елена Павловна.

У школы уже толпились родители. Вскоре всех детей разобрали по домам – за исключением Веры. Девочка стояла около Елены Павловны и что-то напевала, пританцовывая.

– Ну всё, пойдём, – выдохнула учительница, сразу превратившись в обычную усталую тётеньку.

Она крепко взяла Веру за руку, и они пошли – сначала по узенькой тропинке, вытоптанной наискосок от тротуара (так быстрее), потом по улице, заставленной магазинами с празднично украшенными витринами. В один из них они зашли купить молока и сосисок. Затем перешли через дорогу, завернули во двор и вошли в подъезд пятиэтажки.

– Бабушка, а мы завтра пойдём к маме?

– Завтра Новый год, – ответила Елена Павловна, тяжело дыша. – Но я им позвоню, узнаю, можно ли хоть одним глазком увидеть Иру.