Снежить

Тот ожидаемо не ответил, отвернулся к стене. Веселов только сейчас заметил, что мажора бьет крупная дрожь. Эх, хоть бы и в самом деле не заболел. А до побудки еще оставалось пару часов. В обычном, привычно-уютном мире на выстрелы примчался бы наряд полиции и «Скорая», но тут, на краю земли, выстрелы, похоже, никого не встревожили. Или это оттого, что здание администрации стоит особняком, вдали от жилых домов? Как бы то ни было, а у них еще было время, чтобы хоть немного вздремнуть. Если, конечно, получится вздремнуть.

У них получилось. У всех, кроме пацана и Волкова. Когда Веселов проваливался в хрупкий, как апрельский лед, сон, никто из них не собирался ложиться спать. У одного в крови кипели дурь и адреналин, а второй просто решил перестраховаться.

Утро наступило внезапно, лизнуло щеку Веселова холодным шершавым языком. Ему снился полярный медведь, медведь тыкался в него мокрым черным носом, дыхание у него было студеное. Веселов не сразу понял, что это никакой не медведь, а сквозняк от то и дело открывающейся и закрывающейся входной двери. Он выпутался из спальника, сел.

В комнате горел свет, и с непривычки пришлось сощуриться. Ни Эрхана, ни Волкова, ни мажора на месте не оказалось. Первой мыслью было, что Волчок снова сбежал. Второй – пусть бы и сбежал! Баба с возу – коню легче! Но реальность оказалась прозаичнее. Эрхан и Волков бродили снаружи, подсвечивая себе фонариками, а мажор маячил на крыльце. На сей раз хотя бы одетый.

Гальяно с Черновым пялились в экран планшета. Они были так чем-то увлечены, что не заметили пробуждения Веселова.

– Вот смотри, смотри! – возбужденным шепотом говорил Гальяно и тыкал пальцем в экран планшета. – Сейчас будет. Вот видишь, кувыркнулось все? Это я телефон уронил, когда к пацану ломанулся. Классно он упал, бочком да на сугроб. Видишь?

Чернов кивнул, он не отрывал взгляда от экрана, а потом спросил:

– Что это?

– Вот и я думаю, что это?

– Кино смотрите? – Веселов уселся рядом, тоже посмотрел в экран.

– Сейчас специально для засонь покажу! – Гальяно вернулся к началу записи.

Сперва на экране не было ничего интересного: темнота да скудный свет от фонариков. Иногда в электрический луч попадало крыльцо, суровое лицо Чернова и недовольная физия самого Веселова. Иногда яркими белыми искрами вспыхивали сугробы. Потом блеснул красным боком их внедорожник, и к тихому звуку голосов добавился громкий звук мотора, а потом почти сразу же выстрел.

Дальше Гальяно побежал, и картинка «заплясала». Какое-то время смотреть было не на что, но вот в кадре появилось поле боя. Волков, Эрхан, мажор и белый медведь. Вот такое эпическое противостояние. Тут уже Гальяно не сплоховал, телефон держал так крепко, что картинка даже не дрожала. Наблюдать за творящимся на экране было… любопытно. Словно бы все происходило не с ними.

– Сейчас начнется, – сказал Гальяно. – Смотри, Димон!

Димон смотрел. Во все глаза смотрел. Сказать по правде, из недавнего противостояния он почти ничего и не запомнил. Даже обидно.

Медведь заревел и поднялся на задние лапы. Огромная туша: несокрушимая мощь, лапы, когти, клыки… Эпично, как сказал бы Гальяно и большая часть их подписчиков. Уже ради одного этого кадра стоило переться на край земли!

А потом в кадр попал пацан. Он стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, как огородное пугало или в стельку пьяный мужик. Казалось, одного только медвежьего рева хватит, чтобы сбить его с ног. Его и сбило. Или сам упал? Стремительно и грациозно, прямо на четыре… лапы. Ну, не на лапы, но уж точно не на карачки. Как-то ловко у него это получилось, совсем не комично.

– Теперь смотрите, – шепнул Гальяно. – На снег смотрите.

На снегу ничего не было. Да и видно было плоховато. Фокус поплыл, а когда наконец снова настроился, картинка стала ярче и четче. Веселов догадался, что это из-за дополнительной подсветки. На поле боя вот-вот должен был эпично выехать Чернов верхом на внедорожнике. В этот самый момент, всего за мгновение до того, как картинка кувыркнулась вслед за выроненным смартфоном, они увидели! Или им просто показалось? Нет, наверняка показалось, потому что у человека, пусть даже обдолбанного, должна быть человеческая тень. Но у того, кто стоял на… четырех лапах, тень оказалась звериная. Острые уши, длинный хребет, хвост… Хвост, черт возьми!

Гальяно нажал на паузу, но поймать тень так и не смог. По его разочарованному выражению лица было понятно, что попытку остановить мгновение и разглядеть тень в деталях он предпринимал не единожды и всякий раз безуспешно.

– Видели? – спросил он, переводя взгляд с Веселова на Чернова. – Стоп! – Он поднял вверх руку, словно предвосхищая их вопросы, и спросил сам: – Вы мне сейчас ответьте, как на духу, что вы только что видели?

– Тень, – сказали они с Черновым в один голос.

– Звериную, – добавил Веселов не слишком уверенно.

– Может, артефакт? – осторожно спросил Чернов. – На рентгеновских снимках иногда бывает…