Снежная Академия

Для достижения эффекта объект должен употребить до еды в первой половине дня.

Далее список ингредиентов и способ приготовления. Сама инструкция по применению оптимизма не добавляет.

Влюбленная и окрыленная девушка с утра пораньше бежит к любимому, который ее не любит, с бутылкой или бокалом. Допустим, смешала эликсир с соком.

Прибегает, стучится в дверь. Взлохмаченный избранник высовывает помятое спросонья лицо, вежливо уведомляет, что пылесосы покупать не будет, в сетевые секты вступать не станет, чудесная косметика ему не нужна и вообще идите еловым лесом шишки собирать.

Вопрос: как вливать в него зелье?

Заломать и влить силой, угрожать и заставить выпить, обманом проникнуть в дом и там заставить выпить, или попытаться уговорить?

"Миленький, родненький, прошу тебя, выпей, не то злая мачеха заставит меня собирать подснежники на твоей могиле. Я знаю ее, а она — мою любовь к тебе".

"Ромео и Джульетта" на новый лад.

Я против приворотов.

Глубокие чувства должны быть настоящие, а не навязанные и вызванные магией. Это уже не любовь, это насилие.

"В кипящую воду добавьте корень имбиря, порежьте изюм и чернослив", — нам точно предлагают варить "эликсир любви", а не средство от запора?

Имбирь так имбирь, изюм так изюм… Тэкс… Ум-м… Ага. Чернослив…

"Чернеет парус одинокий", — а, нет такой песни.

Чернослив в котле, чего там дальше?

"Влейте 4 капли настоя черной рябины, перемешайте против часовой стрелки. Дайте постоять 30 сек. Влейте 10 капель льняного масла", — угу, подлечим гастрит у предполагаемой жертвы.

Над котлом Мортимерса клубился фиолетовый пар. Профессор принюхался, истерично захохотал и сказал, что это не эликсир любви. Над моим котлом полупрозрачный пар. В учебнике не сказано, какого он должен быть цвета.

"Два цветка ромашки, каплю жидкого изумруда и лист сирени смешать в отдельной емкости, залить 13 каплями нектара розы и влить в котел, равномерно помешивая с интервалом 5 сек. 10 раз по часовой стрелке, 3 раза против часовой".

Мозголомательная система подсчетов капель, секунд и помешиваний.

Жидкость в котле приобрела грязно-бурый оттенок, а бледно-розовый пар лично у меня доверия не вызывал. Ладно, "влить в котел, равномерно помешивая", вливаем…

Оттенок поменялся, стал ярко-алым.

Профессор Златопусов добрался и до меня. Склонился над котлом, придирчиво принюхался и с озорной улыбкой вынес вердикт:

— Страсти не будет, но легкое влечение обеспечено. Неплохо-неплохо, напомните свою фамилию? Молодец, Липова. Молодец! Стоп-стоп! Не добавляй в котел абрикосовую кость, она…

Договорить профессор не успел.

Парень со смешным ежиком волос на голове бросил косточку в котел. Столб зловонного зеленого дыма ударил в потолок и следом — громкий хлопок. Уши заложило. Одногруппник походил на ошалевшего оглушенного дурачка.

— Вы останетесь убирать лабораторию! — припечатал профессор, одернул золотистые рукава с рюшами и зашагал дальше.

Чувствую, самым опасным предметом станет эликсироведение.

После урока забежала в комнату переодеться и помчалась к оленям. Старые потертые джинсы и худи грязно-розового оттенка — идеальные вещи для загона, сарая или где там Мороз своих верных скакунов держит.

Ветер завывал протяжную тоскливую мелодию. Погода портится стремительно. Надеюсь быстро справиться с работой и вернуться в Академию до того, как вьюга закружит снег непроглядным столбом.

Высокое здание, похожее на непропорционально вытянутый дом, выделялось из общей картины своей стариной. Краска на фасаде облупилась, окна местами треснули, а дверь испещрена глубокими полосами.

На окраине леса здание выглядело покинутым и забытым, брошенным. Об обитаемости жилища говорили лишь характерные следы копыт на снегу. Я пришла по адресу.

— Кто тут волшебный и голодный? — дернула дверь и сразу оказалась в просторном помещении с бесконечно высоким потолком.

Так и застыла, забыв закрыть за собой дверь. Олени тоже замерли, явно не ожидая гостей.

Один стоял на двух копытах с пакетом чипсов. Поразмыслив секунд пять он бухнулся на все четыре опорные конечности и протянул:

— Му-у!

Два оленя, развалившиеся на диване с коробками пиццы, скосили на него взгляд. Один, видимо из солидарности, издал короткое:

— Ме!

Четвертый олень демонстративно зашвырнул в темный угол бутылку из-под пива и громко рыгнул. Выпучив глаза он спешно прикрыл морду.

— Ель-метель... — ноги грозили подогнуться, но я удержала себя в вертикальном положении.

Все четверо в майках с неприличными надписями, в пляжных шортах с пальмами и коктейлями, а вот рога совсем уж жалкие — одно основание торчит.