Снежная девочка

– Да какая разница, что думает дедушка? Сам-то он ничего не делает. Разве что яйца чешет, но тут ему помощники не нужны.

– Мирен, не говори так. Это твой дедушка.

– И он шовинист, – отрезала я.

– Он вырос в другую эпоху, Мирен. Его так воспитали. Раньше мужчин воспитывали… ну, по-мужски.

– По-мужски? С каких это пор это считается мужским поведением? В его детстве телевизора не было, а теперь – пожалуйста. Он неплохо адаптировался к тому, что его интересует.

Мама вздохнула. Ее беспокоило, как я отзываюсь о ее отце, но я воспринимала это иначе. С самого детства, когда я приходила к ним в гости, меня всегда раздражало, что меня заставляют убирать со стола, пока моим двоюродным братьям разрешалось играть. Однажды я возмутилась, и ответ дедушки был однозначным:

– Мальчики не моют посуду, Мирен.

Моя бабушка мирилась с этим, и хотя я обожала их обоих, внутри меня кипела злость из-за подобной несправедливости.

– Я слышу шум, Мирен. Ты купила мобильный телефон?

– Да.

– Скажешь мне номер?

– Ммм… я его не знаю. Перезвоню тебе из дома, когда выясню.

– Ты на улице в такое время? – воскликнула она в ужасе.

– Еще не поздно, мама.

– Да, но уже темно. Ты ведь поэтому мне позвонила?

Звук моих шагов по улице отдавался эхом в телефоне. Мимо проехало несколько машин, а через каждые два-три дома у входа болтала группа мужчин. Проходя мимо них, я задавала вопрос маме, чтобы они знали, что я разговариваю по телефону.

– Да, – призналась я. – Я уже почти дома. Мне… мне было слегка одиноко.

– Ты можешь звонить мне, когда захочешь, хорошо, дочка?

– Я знаю. Как дела у папы?

– Тебе еще далеко?

– Две минуты.

– У него все хорошо. Телевизор смотрит. Ты купила билет, чтобы приехать на выходные? Бабушка будет в восторге.

– Я была занята. Завтра обязательно куплю.

– Хорошо. На улице все спокойно?

– Здесь есть люди, но я бы предпочла поболтать с тобой. Точно не отвлекаю?

– Конечно, нет, дорогая. Секундочку, только огонь потушу.

– Что ты готовишь? – спросила я, миновав последнюю группу перед домом.

– Сосиски, но твой отец уже машет, что не будет ужинать. Хочешь поговорить с ним?

– Да нет, я уже почти пришла.

– Я рада, дочка.

– Все, дома.

– Точно?

– Да, открываю дверь.

Когда зазвенели ключи, мама выдохнула гораздо спокойнее.

– Я люблю тебя, дочка.

– И я тебя люблю, мама. Если завтра купишь сотовый, позвони мне, и я сохраню твой номер.

– Хорошо. Завтра обязательно все сделаю. Сладких снов, милая.

– Папе привет.

– Передала.

Нажав отбой, я вошла в дом – здесь было темно, как и во всем районе. Я повернулась запереть замок, но, едва дверь закрылась, из тени наверху лестницы послышался мужской голос:

– Мирен, постой. Это я.

Глава 24

Порой невинность играет на стороне зла.

28 ноября 2003

5 лет с момента исчезновения Киры

В кармане брюк агента Миллера зазвонил телефон, и он извинился перед Аароном и Грейс, которые смотрели на него с недовольством и тревогой.

– Агент Миллер? – поздоровался собеседник. – Это Коллинз, криминалист.

– Что-то срочное? Я сейчас говорю с семьей, – ответил Миллер и отошел в сторону тротуара.

– Мы нашли пять отпечатков на конверте. Правая рука полностью.

– Правда? Это фантастика!

– Да. Но… не все так просто. Вы не поверите.

– В чем дело?

– Это детские отпечатки.

– Детские?

– Вы не ослышались. Они маленькие, размером с руку ребенка восьми-девяти лет. Сначала мы подумали, они могут принадлежать Кире.

– Вы серьезно думаете, что Кира передала кассету?

– Дайте мне закончить. Это была наша версия, но она не подтвердилась. Через дактилоскопическую систему мы сделали модель на основании имеющихся у нас отпечатков Киры с поправкой на возраст. Они хранятся у нас в базе с момента ее запуска в 1999-м – это было через год после ее исчезновения. Так вот, ни структура, ни пальцевые узоры – ничто не совпало. Это не ее отпечатки. Мы еще ждем от отдела судебной экспертизы анализа элементов ДНК на конверте, но в это верится с трудом. Это другой ребенок, точно говорю. Вероятно, также пропавший. Мы проверяем совпадения в базе данных по отпечаткам пальцев и уже провели поиск по реестру разыскиваемых детей с 1990 года, но безрезультатно. Возможно, у того, кто похитил Киру, есть еще один ребенок.

Пока агент Миллер внимательно слушал, Аарон и Грейс обменивались встревоженными взглядами, пытаясь уловить, не идет ли речь о какой-то зацепке в деле.

– Мы тут обсудили это дело, возможно, удастся надавить на правительство штата… – продолжил Коллинз немного нервно, – чтобы запустить кампанию и выдавать детям удостоверения личности в школах. Возможно, тогда нам удастся… ну, идентифицировать отпечатки пальцев на конверте.

– Но ведь есть шанс, что этот ребенок не станет делать удостоверение личности? И тогда все это будет зря.

– Ну… ничто другое нам пока на ум не пришло. Это первый случай, когда главным подозреваемым является ребенок.

Миллер вздохнул.