Снежная девочка

– Да, милая. Это домик. Поздравляю!

– Я вас люблю! Я так вас люблю! – от всего сердца воскликнула Кира. Она была вне себя от счастья, и Айрис едва не расплакалась, услышав эти слова. Уилл подошел к девочке и поцеловал ее в лоб. Затем Айрис сделала то же самое, и они провели несколько минут вместе, распаковывая и вынимая домик из огромной картонной коробки. Они разложили игрушечную мебель на стеклянном столике, причем Кира постаралась расставить все по размеру, слева направо, а затем проследила, чтобы внутри домика все оказалось на своих местах: кухонная утварь, стулья, столы, диваны, шкафы и кровати. Затем она еще раз залезла в коробку и обнаружила там маленькую перегородку, не зная, к чему ее прикрепить – то ли к дивану, то ли к кровати. Уилл с легкой улыбкой посмотрел на жену, и она, слегка нахмурившись, махнула рукой, намекая, что им нужно поговорить наедине. Они оставили Киру в гостиной и пошли на кухню, чтобы обсудить все шепотом.

– Сколько он стоил?

– Не очень много, честно.

– Больше ста долларов, да?

– Четыреста.

Айрис поднесла руки к лицу.

– Ты с ума сошел?

– Ей хватит его надолго. Это игрушка на всю жизнь. Это дешево. Когда она подрастет, она все еще сможет играть с ней.

– Когда Мила подрастет, она не захочет с ней играть. Это большие деньги, Уилл. Мы не можем столько потратить. Мы сильно задолжали банку, а работаешь только ты.

– Ты тоже можешь работать.

– Я уже работаю, Уилл. Забочусь о ней и доме. Ты чертов шовинист.

– Не говори так. Это несправедливо.

– Ты знаешь, я права. И ты тоже несправедлив. Если я буду работать, с кем мы ее оставим? Мы не можем водить ее в школу. Ее ищут, Уилл. Все это пустые слова. Ты не думаешь, прежде чем открыть рот.

– Тише ты, она нас услышит. Впрочем, возможно, ей пора узнать, откуда она у нас.

– Даже не думай об этом. Я не хочу больше видеть ее слезы. Я и так вынуждена все время говорить ей «нет», когда она просится поиграть на улице. И это мне приходится видеть, как она грустит после этого, понимаешь? Ты не видишь, как Мила просит и умоляет.

– И что нам делать? Выйти с ней на улицу как ни в чем не бывало? Да нас упекут в тюрьму за десять минут, Айрис. Назад пути нет.

Айрис вздохнула, пытаясь избавиться от горечи и тяжести на сердце. Уилл подошел к ней и примирительно поцеловал в лоб. Он крепко обнял ее, а затем чуть отстранился, обхватив лицо и глядя ей в глаза.

– Она наша дочь, и я сделаю для нее все. И если мне придется затянуть пояс, чтобы у нее была хорошая игрушка… я это сделаю, понимаешь?

Айрис почувствовала объятия мужа. Иногда она не доверяла ему и сомневалась, что он действует в интересах семьи, но потом вспоминала, что именно его стараниями Кира была теперь с ними, это он прошел с ней сквозь толпы людей на День благодарения вплоть до самой станции метро «Пенн».

– Я знаю, Уилл… Просто это… это так тяжело. Я часами сижу с ней здесь. И… когда я смотрю в ее глаза, мне кажется, она знает правду.

– Не знает, милая. Когда она в последний раз спрашивала о своих родителях?

– Почти год назад.

– Вот видишь? Успокойся. Мы ее родители и всегда ими будем, понимаешь?

Айрис насторожилась, и Уилл раздраженно посмотрел на нее.

– Что теперь?

– Я не слышу, как она играет.

Уилл и Айрис вышли из кухни, немного волнуясь, все ли в порядке с Кирой. Айрис как-то раз прочитала, что для родителей нет ничего более пугающего, чем молчание их детей, но, дойдя до гостиной, они поняли, это правда: входная дверь была открыта, а девочки нигде не было видно.

– Не может быть, – сказал Уилл.

– Мила! – изо всех сил завопила Айрис.

Глава 36

Дьявол способен быть смирным по утрам, но ночью он берет свое.

Мирен Триггс

1998

Маргарет С. Фостер, вежливая и приятная женщина, пригласила нас в дом, чтобы избежать ноябрьской прохлады. Она провела нас в гостиную и предложила присесть, но мы отказались, не желая терять времени. Интерьер дома прекрасно подходил для этого района: стены, оклеенные обоями с цветами, розовый бархатный диван, лепнина на потолках, паркетный пол. Она извинилась, что дети уже легли спать и не могут спуститься поздороваться. Мне было неспокойно. Очень. Я чувствовала странную пустоту в груди при мысли о причине визита. В какой-то момент она с тревогой посмотрела на нас, и профессор, видя мою нерешительность, спросил:

– Вы ведь знаете, что ваш муж арестован?

– Прошу прощения?

– Вы еще не знаете? – удивился профессор. – Ваш муж. Он арестован за попытку похищения семилетней девочки.

Повисла напряженная тишина. Говорят, мы рабы своих слов и хозяева своего молчания. Но это был прекрасный пример обратного. В этой тишине были сожаление и грусть.

– А разве полиция не приходила поговорить с вами? Почему вы ничего не знаете? – спросила я, несколько растерявшись.

Профессор взмахнул рукой, и я поняла, что он имеет в виду.

Я почувствовала ее беспокойство и поняла, что что-то не так. Казалось, она вот-вот разлетится на осколки, и нам оставалось только смотреть, нажимая на трещину.

– Я звонила мужу весь день, но он не отвечал. Мне ничего не говорили.