Снежная девочка

Уилл почти опустил кулак. Он и сам не знал, почему не нанес удар. Может быть, дело было в испуганном лице ребенка, а может, в сердитом взгляде жены, но он почувствовал себя настолько оторванным от этой фальшивой семьи, что рухнул на колени и разрыдался от боли в груди, едва не потеряв сознание.

Айрис обняла Киру, пытаясь успокоить ее, а Уилл плакал без остановки. Затем он протянул руку к жене, шепча одними губами робкое «прости». Но она отдернула руку, и этот простой жест положил начало катастрофе, которая медленно разворачивалась в течение следующих недель, и Айрис даже представить себе не могла, чем все закончится.

Глава 48

Жизнь справедлива только тогда, когда ты делаешь ее такой.

Мирен Триггс

1998–1999

Начало моей работы в «Пресс» было более напряженным, чем мне хотелось бы. Едва вступив на порог редакции, я присоединилась к команде Боба Уэкстера, Норы Фокс и Саматы Аксли в качестве стажера-исследователя. У меня единственной не было «икса» в фамилии, и я отпустила пару шуток на этот счет, пока мы занимались делами, которые я и представить себе не могла: продажа правительством оружия странам Персидского залива, секс-скандалы с участием членов Сената, попытки замять серьезные коррупционные схемы на высшем уровне. Первые полгода я была завалена работой, и дело Киры, пусть и не менее важное для меня, отошло на второй план. В университете меня ждали экзамены и эссе, а по вечерам я приходила в «Пресс», чтобы оказать посильную помощь. Мой контракт предусматривал повышение зарплаты, как только я получу диплом, а на смену стажировке должен был прийти постоянный договор на полный рабочий день, но, пока этого не произошло, мне приходилось наверстывать упущенное по вечерам, задерживаясь в офисе допоздна или работая сверхурочно дома.

Я почти не видела родителей, которые превратились для меня в далекий символ утешения на другом конце провода.

Наконец однажды утром профессор Шмоер молча прошел через вестибюль, делая вид, будто мы незнакомы, и вывесил на доску объявлений итоговые оценки за свой курс, и рядом с моим именем красовалась приятная надпись «с отличием», что официально присуждало мне диплом журналиста Колумбийского университета. С того вечера мы больше не разговаривали, и я подошла к нему, не зная, что сказать.

– Профессор, – позвала я.

– Мирен, – ответил он с удивлением. – Поздравляю.

– Спа… Спасибо.

– Прекрасная итоговая работа. Меньшего я и не ожидал.

– Тебе понравилось? – неуверенно спросила я.

– Оценка тому доказательство, разве нет?

– Да, наверное. Еще раз спасибо.

– Я тут ни при чем. Ты это знаешь. Ты этого заслуживаешь. Среди всех студентов ты самая… – Он пытался подобрать подходящее прилагательное, чтобы описать мою сложную личность, но я перебила его:

– Благодаря тебе я оказалась в «Пресс».

– Это не так, Мирен. Ты оказалась в «Пресс», потому что достойна этого, и они это увидели. Статья о Джеймсе Фостере…

– Мне просто повезло. Я тоже думала, что он невиновен.

– Неважно, что ты думаешь, пока ищешь правду. Когда то, что ты думаешь, искажает правду – вот тогда это проблема.

– Но такое ведь случается со многими газетами?

– И именно поэтому из тебя выйдет прекрасный журналист, Мирен. Твое место в «Пресс». В этом я не сомневаюсь.

– Ты и дальше будешь преподавать?

– Да. Я думаю, оно того стоит. Это важно. А бесконечные часы наставничества я посвящу работе на факультетском радио. Возможно, ты меня как-нибудь услышишь.

– Может, и услышу, – ответила я полушутя. – И… еще раз спасибо, Джим.

– Не за что. – Он развернулся и ушел, махнув мне рукой.

– Кстати, профессор! – крикнула я вдогонку. – Это новые очки?

– Старые сломались, – так же громко ответил он на прощание, подхватив понятную только нам двоим шутку.

На выходе из университета я позвонила родителям. Я была в восторге. Теперь я могла на сто процентов посвятить себя газете и возобновить поиски Киры, которая все еще пряталась где-то в моей голове, блуждая в закоулках моего сознания. Она никогда не покидала моих мыслей, но повседневная работа и стресс, связанный с адаптацией к темпу работы в редакции, отвлекли меня от обещания, которое я дала себе и ее отцу.

– Мама! – воскликнула я, как только она подняла трубку. – Теперь я официально журналист!

Я до сих пор помню этот звонок. Как с легкостью рушится мир вокруг. Можно пытаться быть сильным, думать, что все происходит по какой-то причине, которую ты поймешь позже, что жизнь пытается преподать тебе уроки, из которых можно извлечь что-то важное, но факт оставался фактом: мама ответила на звонок, плача и задыхаясь, а я несколько мгновений ничего не понимала.

– Мама, в чем дело? Что случилось?

– Я хотела позвонить тебе раньше, но… не смогла.

– Да что случилось? Я волнуюсь.

– Дедушка…

– Что с ним?

– Он выстрелил в бабушку.

– Что?! – потрясенно выдохнула я.

– Мы в больнице. Она в очень тяжелом состоянии, Мирен. Ты должна приехать.

– Но как?

В этот момент я ничего не понимала. Возможно, просто не осмеливалась посмотреть правде в глаза.