Снежная королева

— Гундалину-эшкрад, — Сайрус неловко попытался сменить тему, — я понимаю, вы подверглись тяжким испытаниям, так что...

Гундалину вздрогнул, чувствуя всеобщую недоброжелательность. Плечи его поникли, однако руки по-прежнему лежали на плечах Мун.

— Да, садху, вы правы, — сказал он извиняющимся тоном. — Но я не желаю слушать, как ее здесь оскорбляют. Она спасла мне жизнь.

— Разумеется. — Сайрус снова улыбнулся. — Но вы ведь не собираетесь жениться на ней?..

— Она любит другого. — Ответ Гундалину звучал так печально, что Мун вывернулась из-под его руки и заглянула ему в глаза.

— Значит, вы бы на ней женились? — снова пошел в атаку спикер. — Что ж, у вас и гордости совсем не осталось? Неужели вы настолько опустились, что не стыдясь говорите подобные вещи! Вы, самоубийца-неудачник! — Это слово в системе понятий Харему означало только одно: «трус».

Гундалину глубоко, со свистом вздохнул и закашлялся.

— Я хотел сохранить свою честь. Не моя вина, что я потерпел неудачу! — Он протянул вперед изрезанные руки.

— Вина всегда лежит на высокорожденном! — Это сказал кто-то из незнакомых Джеруше гостей. — Самоубийца-неудачник не заслуживает права жить дальше.

Достоинство Гундалину было смято, как щит, не выдержавший натиска противника. Он отшатнулся от сказавшего это и уцепился за край стола, словно каждое следующее слово могло сбить его с ног.

— Простите меня, садхану бхаи, за то... что я опозорил свой класс и свою семью. — Он не мог поднять глаз. — Я не заслуживаю ни вашего уважения, ни вашего присутствия здесь. Я заслужил лишь всеобщее порицание. Вы правы: после случившегося я ничуть не лучше раба, бессловесной скотины... — Руки у него дрожали; Джеруша быстро подошла к нему и успела вовремя подхватить, когда он потерял сознание.

— Что с вами, граждане? — бросила она презрительно, через плечо. — Что вам от него нужно? Неужели вы хотите, чтобы он снова вскрыл себе вены? Чтобы оставшаяся у него «честь» на глазах у вас утекла с кровью в эту раковину? — Она только рукой махнула. — Он же ваш соотечественник! Храбрый, порядочный офицер! Он прошел через все круги ада и оказался достаточно силен, чтобы выжить. А вы способны лишь сказать ему на это: «Лучше бы ты умер!»

— Вы родились не на Харему, комиссар, — тихо проговорил Сайрус. — Гундалину... он понимает... но вы, видимо, никогда не сумеете понять!

— Да уж, хвала богам! — Джеруша помогла Гундалину лечь, решив больше не обращать внимания на негодующих высоких гостей, гуськом направившихся к выходу. Она услышала лишь, как спикер громче остальных сказал что-то гнусное в адрес Гундалину, но поняла только последнее слово, обозначавшее самую низшую касту Харему. Гундалину скривился и судорожно сглотнул.

— Секретарь Сайрус! — воскликнула вдруг Мун. Джеруша не выдержала и все-таки отвернулась от Гундалину, чтобы, во-первых, посмотреть на девчонку, а во-вторых, дать Гундалину возможность взять себя в руки. Она видела, как Сайрус, замешкавшись на пороге, оглянулся, и как девушка с белым от сдерживаемого гнева лицом смотрит на него. Потом на лице ее отразились иные чувства.

— Я... я должна поговорить с вами.

Сайрус поднял брови, покосился на Гундалину.

— По-моему, и так уже сказано слишком много слов.

Мун решительно и упрямо помотала головой; ее вьющиеся светлые волосы рассыпались по спине.

— Это о... совсем другом человеке!

— Вы просите меня как сивилла?

Она снова помотала головой.

— Я прошу вас как ваша племянница! — Сайрус застыл на месте. Высокие гости и их охрана уже удалялись по коридору, смеясь и ворча по поводу происшедшего. Джеруша зажмурилась, почувствовав, как напрягся Гундалину. — Я хочу поговорить с вами о вашем сыне. Который родился на Тиамат после прошлого Фестиваля.

Глаза Сайруса подернулись странной дымкой, он коротко кивнул и жестом пригласил Мун в соседнюю комнату. Она последовала за ним, быстро оглянувшись на Гундалину, который не сводил с нее глаз. На лице его была написана полнейшая безнадежность.

— БиЗед... инспектор Гундалину! — Джеруша окликнула его нарочито резким тоном.

— Да, мэм? — Он тут же послушно повернулся к ней, однако внимание его было приковано к той двери, за которой исчезла Мун.

Джеруша колебалась.

— БиЗед... неужели ты... действительно влюблен в эту девушку?

Он судорожно сглотнул.

— А что если это так, комиссар? — сказал он чересчур спокойно. — Может быть, это вызовет скандал, но это не преступление!

— БиЗед, разве ты не понимаешь, кто она?

Он с виноватым видом вскинул голову, но не ответил.

— Ведь она — та самая девушка, которую мы с тобой потеряли из виду, когда пять лет назад пытались взять группу контрабандистов с Харему, — Джеруша поняла, что ему это известно, но все же надеялась, что сумеет убедить его. — Ей законом запрещено сюда возвращаться. Ее нужно немедленно депортировать.

— Комиссар, я не могу...

— Если ты действительно любишь ее, БиЗед, то это не такая уж сложная проблема. — Она ободряюще улыбнулась ему. — Женись на ней. Увези ее отсюда как свою жену.

— Не могу. — Он взял с подноса тонкий, как игла, зонд и попробовал его острие на ладони. Она торопливо продолжала: