Снежная королева

— А я все время боялась, что могу сказать «да». — Она снова посмотрела вдаль. — Но и этот космопорт я считала родным. Как и ты, наверное… — Она вздохнула и снова повернулась к нему. — А теперь мы оба здесь чужие, Миро… Так что давай лучше поскорее уберемся отсюда, пока нас не запечатали здесь, как в гробнице.

Он усмехнулся с явным облегчением.

— Вот это шаг в нужном направлении! А с остальным мы постепенно справимся — вместе, шаг за шагом. — Он снова стал серьезным. — Когда ты будешь готова идти дальше.

— Я всегда буду готова, я уже готова. Миро. Что бы ни случилось! — Она почувствовала, как силы и мужество возвращаются к ней. — Наверное, это будет интересно. — Щека ее вновь стала живой и теплой, когда он коснулся ее. — Ты знаешь, Миро… — она вдруг рассмеялась, — у нас на Ньюхевене пожелание «Чтобы тебе жить в пору интересных событий» не всегда считается таким уж благим.

Он улыбнулся, потом расхохотался, и они вместе пошли из опустевшего космопорта — назад в Карбункул. Домой.

Хрустальный корабль

* * *

Хрустальный корабль, летящий по своей вечной орбите, завис над покрытым облаками миром, проплывающим глубоко под ним. Внутри его молчаливых залов находились искатели Забвения и Красоты. Здесь было около пятидесяти из них, но никто не был в состоянии вспомнить, почему они прилетели сюда, не один пытался сделать это, никто даже не задумывался над этим. Однако, они все еще прилетали сюда в течение всех этих пятисот лет, словно это был какой-то ритуал.

Из обширного шара центрального зала Искатели смотрели наружу, на грандиозную панораму своего мира или думали в глубоком трансе в полужидких подушках кресел и диванов общего зала. Темно-красный сироп читты, как свернувшаяся кровь, застыл на краях хрустальных бокалов.

Читта окрасила губы Таравасси, звезда танцевала на кончиках ее пальцев, словно она отбросила в сторону барьер бытия и ощущений, чтобы остаться наедине со вселенной, бесформенной, безвременной, бездумной… Таравасси грезила, как грезили все они и как всегда будут грезить, и словно не было никакого инцидента с Андаром.

Краски солнечного заката на вечернем небе побледнели. Кроваво-красные лепестки растворились в пастельных тонах, их приятный аромат развеялся. Осталось только воспоминание о нем. Какой барьер окружал ее, оковы плоти, поддерживающая их опора из набора костей образовывала форму ее тела. Она вновь вернулась к действительности. Она была озабочена.

— Это правда! Это правда! — внезапный звук голосов обрушился на нее, взорвался в мозгу жарким пламенем.

Она неуверенно пошевелила рукой, неспособная решать, что ей закрыть: глаза или уши. Бледное лицо, резкие ограниченные контуры в окружающей ее полутьме нависли над ней, она была вырвана, потрясена и вышвырнута в коридор окружающим оглушительным шумом.

— Посмотрите на себя, вы… вы… вы… не понимаете, звери, испорченные, отвратительные… — слабый вскрик, после которого она полностью проснулась, чтобы совладать с болью, которая пронзила ее, однако она снова была отброшена в ячеистую мягкость кушетки.

Лицо отдалялось от нее, становилось реальностью, медленно обретая фигуру. Она узнала Андара, его светлый балахон, как ветер, развевался над зеленым лучом и он снова и снова кричал:

— Я знаю правду! Но ВЫ не можете ее увидеть! — его пальцы извивались в странных жестах, он медленно брел по помещению. Она инстинктивно приподнялась, чтобы проследовать за ним по прозрачному залу и увидела, как он, натыкаясь на другие неподвижные тела, пробивал себе дорогу, прокладывая путь к самому прекрасному — к Звездному Источнику. — Я люблю тебя, я ненавижу тебя! — невозможно было понять, смеется он или ругается. — Ваша полужизнь! Ваша живая смерть! Я единственный, единственный живой и я не могу долго жить с вами. — Он достиг края источника, встал на колени и нагнулся над холодной пульсирующей глубиной. — Я знаю вашу тайну! — Он повернулся к собственному лицу, отражавшемуся под ним, — и я готов, готов победить дракона и погрузиться в черную бездну. Возьми меня! Есть одно небо, и это смерть…

Плача, он соскользнул в глубину Источника, обняв свою собственную, такую незначительную тень. Фосфоресцирующие волны, прошедшие по тесному аквариуму, взволновали поверхность не воды, потом тело его замерло. Пораженная Таравасси стояла неподвижно, неспособная связать происшедшее с истинностью его сути.

И он лежал там, абсолютно неподвижно и спокойно. Другие, которые видели эту сцену вместе с ней и которые были в состоянии понять ее, подошли и собрались вокруг Таравасси, а она тихо и спокойно, и плавно, с легким удивлением скользила через зал, чтобы, наконец, остановиться на краю источника.