Снежная королева

Над расщелиной высоко в небе перекрещивались острые пики, отбрасывая вниз странные темные тени, и Мун казалось, что кто-то в молитве сложил над ними свои пальцы. Они шли все дальше и дальше по извилистой каменистой тропке. На крутом повороте Спаркс вдруг споткнулся и сказал:

— Говорил я, надо свечку с собой захватить…

— Не так уж тут темно. — Мун удивленно посмотрела на него. — А странно, что свет становится все зеленее и зеленее…

— О чем ты говоришь? У меня лично такое ощущение, словно я заживо в могилу попал… я и тебя-то не вижу!

— Да ладно тебе, — в ней тоже проснулась неуверенность. — Здесь все хорошо видно — просто нужно глаза открыть. Ну же, Спарки! — Она дернула его за руку. — Ой, ты слышишь? Какая-то музыка…

— Нет. У меня от этого местечка мороз по коже.

— Ну, перестань, хватит. — Она дернула его сильнее, но сама насторожилась.

— Нет… погоди-ка… — Он сделал несколько шагов и остановился. Потом прошел немножко еще.

Неведомая музыка теперь наполнила ее всю, особенно громко она звучала в голове и оттуда как бы растекалась по телу вместе с током крови, в такт биению сердца. Музыка скользила, касаясь ее кожи, точно шелк, от нее исходил дивный аромат и зеленоватый свет моря.

— Неужели ты не слышишь, не чувствуешь?

— Мун… — Спаркс снова что-то недовольно проворчал, видимо, в очередной раз споткнувшись о камень. — Мун, не говори ерунды! Нет, ничего из этого не выйдет. Я и разглядеть-то ничего не могу, тишина, как в гробу… и я… я падаю, Мун! — Голос его как-то странно сорвался.

— Нет, никуда ты не падаешь! Не можешь ты упасть. — Она как-то рассеянно посмотрела на него и увидела, что он действительно с беспомощным видом, как слепой, шарит вокруг себя руками; во взгляде его было смятение. — Ах нет, Спарки, не можешь ты…

— Я не могу дышать, это не воздух, а какая-то смола. Придется нам вернуться назад, пока еще не слишком поздно. — Он сильнее сжал ее запястье, притягивая к себе, стараясь увести от этой музыки и зеленого света.

— Нет. — Она накрыла его руку свободной рукой, пытаясь разжать пальцы. — Назад ты пойдешь без меня.

— Мун, ты же обещала! Мы дали клятву… ты должна, должна вернуться со мной вместе!

— Нет, не должна! — Она вырвала руку и увидела, как он отшатнулся, потрясенный до глубины души. — Спаркс, прости меня…

— Мун…

— Прости… — Она попятилась в объятия плывущей к ней музыки. — Я должна! Теперь я уже не могу остановиться, я уже ничего не могу поделать… это слишком прекрасно. Пойдем со мной! Попробуй, ну пожалуйста, попробуй! — Она все дальше и дальше уходила от него.

— Ты же дала клятву. Вернись, Мун!

Она повернулась и побежала, и его зов заглушила волна немыслимого восторга, затопившая все ее существо.

Она бежала, пока расщелина не стала шире и не выплюнула ее на вырубленную в скале площадку, освещенную обыкновенным масляным светильником. Мун зажмурилась и стала тереть глаза, внезапно ослепленная его золотым сиянием, словно действительно вышла на яркий свет из непроницаемой тьмы. Когда же она вновь обрела способность видеть, когда в душе стихла торжественная и прекрасная музыка, освободив ее от своих ласковых пут, то она вовсе не удивилась, увидев, что ее уже поджидает Клавалли и еще какой-то незнакомый мужчина… Клавалли, чьей улыбки Мун никогда не смогла бы забыть, сколько бы лет ни прошло…

— Ты ведь… Мун? Значит, ты все-таки пришла!

— Я вспомнила, — кивнула Мун, сияя от радости и сознавая, что избрана. И утерла слезы.

Глава 2

Город Карбункул пристроился, подобно гигантской, закрученной спиралью раковине, у самой кромки океана на одном из северных островов планеты Тиамат. Его дыхание как бы повторяло вздохи моря — приливы и отливы, — и даже форма его сама по себе казалась принадлежащей океанским глубинам, словно он действительно был рожден великой Хозяйкой. Карбункул называли еще «Город-на-ходулях», потому что покоился он на гигантских опорах, уходящих в морские глубины; под его покрытым множеством рытвин и отверстий «брюхом» была устроена отличная безопасная гавань, где суда могли не бояться капризов погоды и штормов. А еще этот город называли порой Звездным портом, потому что он, помимо всего прочего, был крупнейшим центром межпланетной торговли; настоящий же космический порт располагался в центральной части острова, и жителям планеты Тиамат запрещено было появляться даже на прилегающих к космопорту территориях. Ну а Карбункулом его называли потому, что для кого-то город этот был похож на драгоценный камень, а для кого-то — на гноящуюся язву.