Снежная королева

— …Ну хватит, Съинг, дай передохнуть. — Что-то знакомое послышалось в этом странном голосе и заставило Спаркса обернуться. — Боги, я бы все на свете отдал, лишь бы выбраться из этой чертовой дыры и вернуться туда, где мне могут помочь! Где мне дадут нормальную работу… — Говоривший был явно инопланетянином, с густыми темными волосами, бронзовой кожей и редкой, полуотросшей бороденкой. Он сидел на ящике, прислонясь к стене, в грязной морской форме, лишенной каких бы то ни было знаков различия. Он, видимо, некогда был очень сильным человеком, но теперь медленно умирал от голода. Спаркс хотел уже было отвернуться и не смотреть на него, но снова услышал странно знакомый голос:

— Ты мне должен, Съинг, черт тебя побери!

Он увидел, что незнакомец оттолкнулся от стены каким-то неловким, нелепым движением и схватил за штанину второго мужчину.

Этот второй, судя по одежде, был либо капитаном грузового судна, либо помощником капитана; тяжеловесный, с покрытым шрамами лицом. Он резко вырвался, из-за чего сидевший на ящике первый мужчина упал на землю. Спаркс смотрел, как он беспомощно барахтается в грязи, с отвращением обнаружив, что ноги у этого типа парализованы. Человек со шрамами на лице засмеялся — таким смехом, какого Спаркс не хотел бы слышать никогда в жизни, — и сказал:

— Да ни фига я тебе не должен, Герне, ты хорошенько вспомни. — И пошел прочь, а вслед ему понеслись проклятия калеки.

Потом человек по имени Герне, мучительно волоча свои бесполезные ноги, долго пытался снова усесться, не обращая внимания на косые, исполненные презрения взгляды прохожих. Спаркс почему-то стоял среди прочих любопытных и смотрел на него, охваченный странным чувством жалости и болезненного интереса. Наконец он нерешительно двинулся с места, но тут калека, уже успевший взгромоздиться на свой ящик, посмотрел ему в лицо и вдруг снова соскользнул на тротуар.

— Ты! — Ненависть, звучавшая в этом возгласе, ударила Спаркса почти одновременно с узнаванием. — Это она тебя сюда послала? Это она подсказала тебе, где меня найти?.. Да, смотри хорошенько, малыш! Запомни — и глазами, и рассудком — и никогда не забывай, потому что в один прекрасный день она то же самое сделает с тобой. — Герне с отвращением отряхивал руки от налипшей на них грязи.

— Звездный Бык! — Спаркс не был уверен, что сказал это вслух, но не сомневался, кто именно перед ним. — Она… она сказала, что ты умер… — Он-то считал, что иначе и быть не могло: Герне ведь упал в Колодец глубиной в несколько километров. Но он не подумал о различных выступах и механизмах, вделанных прямо в скальную породу. Должно быть, что-то такое и помешало отвесному падению Звездного Быка… и он лишь сломал себе спину. И теперь считался мертвым — но был жив… Спаркс почувствовал внезапное облегчение — словно исчезла давящая тяжесть в груди, которую он заметил только тогда, когда она перестала его душить.

— Я рад…

Герне вздрогнул и в бессильной ярости посмотрел на него.

— Ах ты, сукин сын! Если б я только мог до тебя дотянуться! Не сомневайся, я непременно закончил бы начатое тогда! — Он обессилено оперся о стену, рука его, тянувшаяся к ноге Спаркса, упала. — Давай, радуйся жизни, малыш. Я и сейчас куда больше мужчина, чем ты. И Ариенрод тоже понимает это.

Спаркс стоял на безопасном расстоянии, лицо его горело. Воспоминания о поединке в зале Ветров и о том, что Герне хотел сделать с ним, но потерпел неудачу, заполнили его душу горечью, и в этой горечи его сочувствие к калеке утонуло, как муха в котелке с супом.

— Ты вообще больше не мужчина, Герне. И знай: Ариенрод принадлежит мне! Мне одному! — Он повернулся и пошел прочь.

— Дурак! — Злобный смех Герне ударил ему в спину. — Ариенрод никогда не принадлежала ни одному мужчине! Это ты принадлежишь ей, и она будет пользоваться тобой, пока не использует до конца…

Спаркс, не оборачиваясь, свернул за угол. Но в верхние ярусы не пошел, а некоторое время постоял, пока не улегся гнев и в душе не возникла знакомая иссушающая пустота. Успокоившись, он бесцельно побрел по улице вниз, забираясь все глубже и глубже в Лабиринт. Мелькали двери баров и казино, ставших для него вторым домом; он рассеянно разглядывал порой освещенные витрины магазинов, полные импортных товаров, лекарств, украшений, картин, нарядной одежды, радиоаппаратуры… и прочей дорогостоящей мудреной ерунды, выставленной напоказ любителями беспошлинной торговли. Когда-то, во время своих бесконечных прогулок по Лабиринту, он останавливался у каждой витрины; тогда ему казалось, что он гуляет по райским кущам. Теперь же он и не заметил, как время стерло чувство восторга перед этими техническими достижениями, окутав душу дымкой утраченных иллюзий, а терпкое вино восхищения волшебством превратилось в уксус равнодушия.