Сердце трепетало, стуча, как тысяча молотков, и было страшно обернуться, увидеть… Может, есть секунды передохнуть? Или это остаток холодного сна? В боку копошилась боль. Легкие начало жечь.
Впереди выросли ледяные глыбы, а между ними – расщелина, вход в ледяной лабиринт.
Как быть? Все кончилось? Медведь отстал? Отдышаться, оглянуться… А вдруг этого и не хватит? А расщелина, вот она, рядом, широкая настолько, что по ней трое пройдут. Лабиринт… Стены изо льда, белые с голубыми жилами, с черными пятнами. И ползущая тьма. Какой день короткий! Минут назад было утро.
Ноги несли его под защиту льда.
Через десять шагов стены стали сужаться.
Они мелькали перед глазами: с трещинами, грязными разводами, изумрудными слоями, торчащими валунами. От основной ветви отходили другие, и Морт бросался в них, точно в омут. А потом в другие, и в еще одни, и еще… Лишь бы… Лишь бы не тупик! Расщелины округлые, как норы. Широкие террасы, из которых вверх глядят ледяные кручи… Случалось так, что ног поставить нельзя, но он и там бежал, не понимая как. Проходы, стены, расщелины, камни… От бессмысленных движений ломило голову. От мельканий прикрывались глаза. И пробежав по длинному коридору, Морт уперся в стену.
Руки шарили по скользкой неровной поверхности.
Здесь видно небо. Снег кончился. Солнце склонилось, наверное, к горизонту. Скоро зажгутся первые звезды, крупные и чистые – умытые снегом.
Морт дышал, не мог надышаться. Легкие стонали, прося: «воздуха, больше воздуха». Утомилась каждая клетка, каждая мышца…
В проходе появилось большое белое тело. Маленькие глаза казались двумя черными точками. Медведь приближался не спеша. Он не рычал, но пасть была открыта.
Морт зарыдал. Из глаз хлынули слезы. Слезы жалости, ненависти, обиды. А в сердце – злоба, клокочущая злоба.
Морт вытащил мешочек с бриллиантами, высыпал в ладонь семь крупных, как виноград, камней, протянул их в сторону медвежьей морды…
– Ешь! Ешь, чтоб кишки твои жгло!!!
Белая шерсть на загривке встала дыбом. С недовольным ворчаньем медведь стал пятиться назад, пока не исчез совсем.
Еще какое-то время Морт сидел как статуя, ошеломленно рассматривая то место, где мгновенье назад была белая туша. Затем быстро ссыпал бриллианты обратно, в матерчатый мешочек, спрятал его в карман.
Морт не чувствовал холода. Морт где-то читал, что при обморожении люди перестают чувствовать холод. Но, черт возьми, с какой стати! Тело налилось силой. Плечи стали распрямляться сами собой.
Морт погладил обледеневшую материю там, где лежал мешочек.
Морт был в лабиринте. Вечерняя звезда уже горела. Из всех углов стал расползаться сумрак, совсем как в том ущелье. Впереди проход, через который Морт попал сюда. За ним целая сеть ходов, трещин и тупиков. Паутина развилок, по которым можно бродить целую вечность. В мороз, без еды, без воды. Воды… Сердце еще бьется – в висках. Дыханье сухое и жаркое, того и гляди, изо рта вырвутся языки пламени. Ни капли слюны – все пересохло. Морт скомкал в ладонях снег, зажмурился и взял его в рот. От снега ломило зубы, но Морт подождал, пока он растает и, скривившись, сглотнул.
Морт повернулся. Стена, о которую он ударился лбом, расширяясь, уходила вверх. А дальше что-то похожее на огромный цилиндр. Монолит… темнее, чем лед. И черные ряды аккуратных провалов овальной формы…
В башне зажегся свет. Провалы окон осветились мягким сиянием так, что стали видны витые железные решетки…
И Морт увидел, что за ним наблюдают…
Легкое движение в одном из окон. Морт заметил тонкую фигуру в белом платье. Секунда – она исчезла.