Снежная Королева и её владения

Он оказался в просторном, светлом коридоре. Стены разукрашены в зеленых и красных тонах кое-где прерываемых черными трещинами и дырами от вывороченных кирпичей. Местами их скрывали тканые ковры, развешанные по стенам. Цвет их был серый от пыли, края прогнили. Но если вглядеться в узор, восстановить линии… Где-то на них сходились две армии, катапульты швырялись шарами горящей смолы, по воздуху летели тучи стрел. Тут же, белоснежный город, омываемый потоками семи бегучих рек, а по камням, по островам, с берега на берег прыгал косматый волкодлак, таща на плечах блеющего барашка. Здесь – кипарисовый сад, а в тени деревьев резной столик. На столешнице его хлеб и крохотные бокалы. Это место тихо поет и шепчет что-то ласковое, стол манит к себе под тень кипарисов, но желающих попасть туда нет, и хлеб от горя черствеет, бокалы наполняются пылью и дождевой водой, как слезами. Растет дуб, но на ветвях его вместо листьев – птицы, великое множество: малиновки, совы, козопасы, дятлы, скворцы, мандаринки, дрозды… тысяча птичьих глаз. А под деревом как-то негодующе восседает белобородый старик. Брови согнуты дугой, тонкий прут в руке чертит что-то на песке. Дальше лес, по буреломам мчится тройка олений, высоко подпрыгивая, мотая головами. Им вслед уже дышат гончие псы. Крысоподобные тощие морды как стрелы направлены к оленям шеям, зубы оскалены рычаньем. Голова одного оленя повернута к ним, но в черных глазах только грусть и ничего больше… В кроне деревьев, неотличимая от веток и осенних листьев, прячется рысь. Когти ее выпущены, терзают кору, глаза неотрывно наблюдают за сценой развернувшейся внизу: кто победит, быстрые ноги или острые клыки? Дальше – море в белых полосках пены. Редкие льдины с чопорными пингвинами. И среди моря этого, иссиня-черного, ненастного, как остров – спина огромной рыбы. На ней растут деревья, шумят поля, стоят белые домики, дымятся печные трубы. В поле, с косами и граблями, крепкие мужики в красных рубахах. Они утирают лбы рукавами, слушая, как у домов брешут собаки, и из редкого бора доноситься пенье русалок. Но вдруг тревожно кричат петухи… Не время! Вода уже холодна. Пора молотить зерно, тушить печи, запирать двери и окна. Огромная рыба ворочается в черной воде и уже уходит вглубь… Пора ложиться в кровати, укрываться одеялами и спать крепким сном до следующей весны, когда огромная рыба всплывет вновь… Вот гигантская волна, в воздух вырывается фонтан, белая пена и все – одно иссиня-черное море, льдины с важными пингвинами, чайки и пустота… Море бьется о берег, к небу тянутся горы. Чуть дальше – снег. И сами горы точно рассыпались, раскололись, а между ними глубокие теснины полные снега и утреннего полумрака. И в одной из них маленькая фигурка. Худая и невысокая, с костлявыми, широкими плечами…

Морт вздрогнул. Неужто опять… задремал? Глаза слипаются!Морт зевнул – воздух прошел через больное горло, и Морт закрыл рот, предчувствуя новую волну кашля. Снова посмотрел на ковер – ничего особенного: ужасно неправдоподобная батальная сцена во всю длину. И целая корка пыли. И прогнившие края.

Как холодно! Так же холодно, как снаружи… Свет!Морт будто очнувшись, ринулся на поиски его источников – где есть свет, там есть и тепло.

Факелы? Газовые светильники? Морт наскреб слюну и недовольно сплюнул. Свет шел от двух трубок, тянущихся по каждой стене у самого потолка. Морт протянул к ним руки, но тепла небыло. Ладони совсем замерзли. Морт сунул их в карманы – нелегкое утешение, и перчатки куда-то пропали.

Доски, застилавшие пол, тихо поскрипывали под ногами. В какой-то момент он остановился. Ноздри втянули холодный воздух… Нет, показалось. Нет никаких запахов: ни жареного мяса, ни слоено пирога, ни супа с рыбьими головами… Показалось.

Живот скрутило. Словно чья-то рука вцепилась ногтями в кожу и резко крутанула. Морт выдохнул. Сгорбившись, по стенке он двинулся дальше.

Коридор тянулся вперед. Обшарпанные стены. Безликие ковры, пыль, паутина, трубки. И опять ковры, и паутина, и пыль… И снова ковры… Морт зацепил один из них, и тот сорвался, точно целая стена упала… Светящиеся трубки. Выбоины в стенах. Скрип половиц. Как спасенье – резкий поворот. Два острых угла и опять тот же коридор. Те же стены: по левую руку – зеленая; по правую – красная. Глубокая трещина, будто черная молния. Опять проклятые ковры. Сводящий с ума скрип. Вывороченный кирпич, как слиток белого золота. Высокий потолок. Белый свет… И, наконец, дверь. Морт толкнул ее… под ногами захрустел снег.

Большая комната – темная, пустая. Пол занесен снегом из окна. Морт подошел к нему – внизу была ночь и ледяной лабиринт. А на небе миллиарды звезд, больших и малых, мигающих, неподвижных. Морт подумал: «Ни из этого ли окна она смотрела вниз? Нет, вряд ли…»

Боль в животе утихла. Морт вернулся в коридор.