Снежная Принцесса

Проснулась она в маленькой гостевой комнате «часовни». Здесь то и дело ночевал кто-нибудь из приятелей Мартина. Впрочем, гостиная Кейнов тоже нередко превращалась в спальню. Иногда Мартин уступал кому-нибудь свою комнату и ночевал в мастерской.

Сегодня гостей тоже хватало — судя по звукам, которые доносились снизу. Илана улыбнулась, услышав знакомые голоса. Давно они тут все не собирались — Мартин готовился к выставке. А сегодня планировали отпраздновать открытие…

— Проснулась, — удовлетворённо констатировала госпожа Гертруда, входя в комнату с кружкой дымящегося отвара. Сразу запахло мёдом и какими-то травами. — Ну-ка выпей… Как ты себя чувствуешь?

— Отлично.

Если Илана и соврала, то совсем чуть-чуть. Она больше не ощущала ни тяжести во всём теле, ни выматывающей слабости. В пляс бы она сейчас, конечно, не пустилась, но оставаться в постели не было ни малейшего желания.

— Тётушка Гертруда, а сколько сейчас времени?

— Почти девять. Ты проспала целых семь часов. Твоя бабушка ушла совсем недавно. Решили не тормошить тебя и оставить здесь до утра, а она пошла ночевать домой. Говорит, лучше не оставлять дом надолго. Тем более ночью. В городе неспокойно… Есть хочешь?

— Как стая волков!

— Сейчас принесу. Пока они там всё не смели…

— Не надо. Я пойду в гостиную, — Илана вылезла из-под одеяла и принялась натягивать джинсы. — Честное слово, я прекрасно себя чувствую!

Госпожа Гертруда посмотрела на неё с сомнением, но спорить не стала.

— … улетела на Авалон! — донеслось до Иланы, когда она спускалась по шаткой деревянной лестнице на первый этаж. — Она не знала…

Полоска яркого света, протянувшаяся от приоткрытой двери гостиной к нижней ступеньке, словно приглашала войти, и сердце девочки неожиданно пронзила острая тоска. Откуда это странное чувство, что она здесь в последний раз? Что больше она уже никогда не спустится по этой скрипучей лестнице, вдыхая запах старого дерева и масляных красок…

— Ну да, не знала! — вскинулась Таня Коэн. — Лидди, да это же старый финт ушами, который обожали ещё правители матушки-Земли! Уехать и сделать вид, будто понятия не имел, что творится в стране… Кстати, по-моему, ей всё равно, что тут творится.

— Это точно, — согласился Джереми. — А парламенту давно уже плевать на эту кукольную королеву. И на её указы. Верхняя палата уже всё контролирует, в том числе полицию и армию! Да ещё и с этими психами-ортодоксами спелись. Вот увидите — на выборах победят чистильщики. Тогда тут совсем будет невозможно жить!

— Судя по всему, уже невозможно, — тихо произнёс Мартин.

Илана заметила, что его негромкий глуховатый голос никогда не тонет даже в самом шумном споре. Он словно раздвигает другие голоса и звучит среди них, как единственная верная нота среди нестройных аккордов.

Появление Иланы всех обрадовало. Её тут же усадили за стол, придвинув к ней поближе мясной салат и пирожки с грибами. Здесь знали, что она любит больше всего. Сегодня эта мысль причиняла ей почти физическую боль. Всё когда-нибудь кончается. Не надо об этом думать…

— Видишь, Мартин, с ней всё в порядке! — весело сказала Лидия. — Аппетит нормальный. В этом возрасте силы восстанавливаются быстро.

— Сомневаюсь, что они у неё восстановились полностью, — отозвался художник.

— Тебе сейчас лучше не утомляться, — обратился он к Илане. — И вообще… Будь осторожней.

Он не знал, что именно она сделала. Но он знал, что ЭТО сделала она.

По 7-му каналу передали, что полицейский, сидевший в машине, на которую рухнул столб, через два часа скончался, не приходя в сознание. Пострадали ещё двое полицейских и трое водителей «уборщиков», но за их жизнь можно было не опасаться. Досталось и правоверным. Нескольких задело рекламным щитом. Возглавлявший это блеющее стадо пастор Алексикакис получил лёгкое сотрясение мозга. Его соратники отделались синяками и испугом.

— Сами же верещали — "возмездие, возмездие!" — смеялся Джереми. — "Господь покарает"… Вот он и покарал, кого следовало. Уж он-то знает, что делает. Что они на это скажут?

— Они найдут, что сказать, — заверил его Ганс. — Демагоги…

Его волнистые волосы сияли при электрическом свете, как начищенная бронза.

— Этот цвет идёт тебе больше всего, — отметила Илана.

— Ещё бы! — фыркнула Таня. — Это же его собственный. Ганс, ради всего святого, оставайся самим собой. Хватит рядиться под водяных богов и огненных демонов.

— Вот именно, — поддержала её Илана. — Ты и так похож на толкиеновского эльфа.

— Опасное сходство, — усмехнулся Ганс. — Люди, которые пытались уничтожить такую выставку, вполне могут и Толкиена запретить. Не удивлюсь, если завтра начнут сжигать его книги на площади.

— По-моему, ты слишком засиделся на философском, — поддел его Джек. — В последнее время от тебя только и слышишь что мрачные прогнозы.