Снежная слепота (ЛП)

Его пальцы спустились на ее талию, коснулись пояса ее мешковатых брюк и замерли, словно спрашивая ее разрешения. Дождавшись едва заметного кивка, он расстегнул пуговицу, и с характерным звуком они опустились на пол. Он провел кончиками пальцев по ее промежности, с удовольствием отмечая, что ее трусики промокли насквозь.

— Такая влажная и это только лишь от моих прикосновений. Умница.

Святая Нимуэ, он сказал это таким голосом, что Гермиону пронзило острое желание одновременно растечься по полу лужицей слизи и опереться о ближайшую твердую поверхность и быть оттраханной до беспамятства. Но в следующее мгновение она почувствовала разочарование оттого, что он все еще был полностью одет.

— Я тоже хочу тебя видеть, — попросила она, ухватившись за пояс его брюк. — Дай же мне на тебя посмотреть.

С видимой неохотой он отступил на шаг назад и стянул через голову джемпер. Вслед за ним отправилась и рубашка, которую он не посчитал нужным даже расстегнуть. Затем он резким движением пальцев расстегнул брюки, которые упали на пол к его ногам. В мерцающем свете свечей все его шрамы становились менее заметны, но несмотря на это было ясно, что их у него гораздо больше, чем у Гермионы. Она внимательно изучала его

отражение в зеркале. Наконец, нарушив воцарившуюся тишину, он спросил, растягивая слова:

— Ну, как? Я прошел проверку?

— Не знаю. Думаю, мне придется рассмотреть поближе.

— Как хочешь, — проворчал он, чем вызвал у нее улыбку в ответ.

Она повернулась к нему лицом и подняла ладони к его груди. Прослеживая шрамы кончиками пальцев, ее руки двинулись вверх, минуя поросль волос на груди, и поднялись к шее, легко коснувшись уродливых рубцов.

— Да, прошел, — сообщила она голосом, в котором безошибочно угадывалась едва сдерживаемая страсть. — Я ставлю тебе высший балл.

И с этими словами она притянула его к себе, прижавшись губами к его губам. Этот поцелуй дарил еще большее наслаждение, чем предыдущий. Наверное, все дело было в том, что оба они были обнажены, и ничто не мешало касаться разгоряченной кожи.

Северус, не разрывая поцелуя, легонько подтолкнул ее к кровати, на ходу расстегивая бюстгальтер и отбрасывая его в сторону. Пару мгновений спустя за ним последовали и ее трусики. Гермиона тем временем подцепила пальцами край резинки его боксеров и медленно потянула вниз, освобождая его давно уже эрегированный член. В тишине комнаты послышались его вздох облегчения и ее — восторга.

— Все еще уверена? — ухмыльнувшись, спросил он.

— Абсолютно, — прошептала она, прижавшись к его груди.

Он переступил через боксеры и снова подтолкнул ее спиной к кровати, вынудив сделать пару мелких шагов.

Гермиона опустилась на одеяла, а Северус навис над ней, обхватив ладонями ее ноги на уровне голеней и прижав их к груди. Он расположился между ее разведенных бедер и несколько раз провел твердым членом вдоль ее влажных складок.

— Идеальна, — хрипло выдохнул он. — Ты ведь это всегда хотела от меня услышать?

— Да, — всхлипнула Гермиона, извиваясь под ним и пытаясь насадиться на его член.

— Идеальна, — повторил он.

Она собиралась что-то ответить, но слова застряли у нее в горле, потому что в это мгновение он медленно ввел в ее лоно головку и замер, позволяя привыкнуть к ощущениям. Спустя мгновение он осторожно двинулся дальше, нежно входя в нее на всю длину.

Несколько секунд она лежала под ним, насаженная на его член. Тепло ее узкого лона обволакивало его, даря ни с чем не сравнимые ощущения. Он был уверен, что умер и попал в рай, потому что ничего подобного он еще не испытывал с тех пор, как себя помнил. С губ его сорвался тихий стон.

Гермиона изучала его лицо и думала о том, что никогда раньше не видела его таким. До этого она видела, как он улыбался, и была уверена, что улыбка преображает его, несомненно, в лучшую сторону, делая его лицо почти красивым. Но сейчас оно стало просто невероятным. Северус прикрыл глаза, губы его разомкнулись, было слышно его хриплое учащенное дыхание. На лице его застыло выражение чистого удовольствия. Гермиона с силой напрягла мышцы таза, сжимая и без того тугое лоно еще сильнее. Эффект от проделанного трюка был мгновенным. Глаза его тут же распахнулись и вперились в ее собственные, полуприкрытые. На губах застыла полуулыбка, и он начал двигаться внутри нее, постепенно наращивая темп и наслаждаясь каждым звуком, который она издавала. Пальцами он ласкал ее грудь, экспериментируя с тонкой гранью между удовольствием и болью, вознося ее все выше и выше на вершину блаженства. Каждый раз, когда он толкался в нее, она сильнее сжимала мышцы и двигалась навстречу. Он жадно смотрел на ее губы. Как же он ненавидел их раньше. Все те годы во время ее учебы он с отвращением смотрел на ее постоянно открытый и что-то вещавший рот. Но теперь, приоткрытые и изогнутые от наслаждения, они казались ему жутко сексуальными, а тихие стоны, которые с них срывались, были очень возбуждающими.