Снежное чудо

«Ну и что? — думает Заяц. — Второе место за таким огромным столом очень хорошее место. Будут все приходить и видеть: сидит кто? Медведь. А дальше кто? А, Лиса какая-то. А да-а-альше кто? Я, Заяц, и ко мне, к Зайцу, отношение будет особое».

Сидит он так, хорошо о себе думает и слышит: чух, чух, чух! — Барсук пришел, тоже очищается, в порядок себя приводит. Вошел и к Медведю:

Здорово, Спиридон. Что, еще один год прожил? Ну что ж, так год за годом и доживешь до конца своей жизни... Ну-ка, подвинься, рыжая, я с именинничком-то рядом посижу.

И двинул Лису плечом, а вместе с ней и Заяц продвинулся. Сидит он и думает:

«Ну и что? Третье место за таким огромным столом очень хорошее место. Будут все приходить и видеть: сидит кто? Медведь. А дальше кто? А, Барсук какой-то. А дальше кто? А, Лиса какая-то. А да-а-льше кто? Я, Заяц, и ко мне, к Зайцу, отношение будет особое».

Сидит он так, хорошо о себе думает и слышит — чух, чух, чух! — Волк пришел, очищается, тоже в порядок себя приводит. Вошел и с порога:

Здорово, Спиридон!.. Как-то так получается, что ни ты ко мне, ни як тебе в будни в гости не ходим... Ну-ка подвинься, Барсук, я с именинником-то рядом посижу.

И как двинул Барсука плечом, так все и поехали по лавке. Вместе со всеми и Заяц поехал. Потом еще приходили звери и еще. И все двигали и двигали Зайца. И вот уж удвигали его, ему и места за столом не оказалось, да и со стола все порасхватали, взять ему нечего.

А звери поели, поплясали, домой пошли. Вместе со всеми пошел и Заяц. Идет, есть ему хочется, а он поднял с земли соломинку и ковыряет в зубах: пусть хоть другие думают, что он тоже был у Медведя на именинах и отведал медвежье угощение.

ГОРДЫЙ ПЕТУХ

Жил во дворе у бабушки Танахи Петух. Так себе петушок — маленький, слабенький. Да бабушке лучшего и не надо было: кукарекает и ладно. Зато Петух с этим мириться никак не хотел.

— Не может быть, чтобы я был самым слабым петухом во всей деревне. Есть на чьем-нибудь дворе петух и послабее меня, — говорил он.

И шел с деревенскими петухами силой меряться. Бывало, так намеряется, что еле домой бредет, но голову высоко держит.

— Ничего, — говорит, — завтра к петуху дедушки Назара схожу. Еще с ним не дрался, — пылкого нрава был Петух.

Так из двора во двор по всей деревне прошел и везде бит был. Но гордыни в нем от этого ничуть не убыло. При-

шел домой с последней битвы, присел у забора, чуть дышит, а все-таки говорит:

Это еще не все. Вокруг вон сколько деревень разных. Запоют на заре, только слушай, и я знаю: есть где-нибудь в этих деревнях петух послабее меня. Его только найти надо и показать всем.

На другое же утро отправился Петух бабушки Танахи на Белое Озеро — с белоозерскими петухами силой меряться. В полдень прибежала оттуда Хохлатка к курам бабушки Танахи и закричала:

Ой, бегите скорее! Там вашему Петуху наши так дали, что он даже идти не может. Лежит под кустом бузины и крылышками подергивает. Совсем почти мертвый.

Побежали куры, смотрят и не узнают своего Петуха: весь-то он исклеван, весь искровавлен. Подхватили они его под крылышки, поставили на ноги, повели.

Идет Петух, шатается, выпячивает узенькую грудь, кукарекает:

Неужели я самый последний по всей округе? Не хочу быть последним. Пусть не первый я, пусть не второй, но и не последний.

И оглядывается в сторону Белого Озера, всхлипывает:

На этот раз ваша взяла, но я вот отлежусь немного и еще раз наведаюсь к вам. И к романовским петухам схожу, нот увидите. Живет он где-то, петух послабее меня. Его нужно только найти и показать всем.

Дома уложили его куры на мягкую постель, кудахтали над ним:

Не ходи больше к ним, Петя, добьют они тебя. Они вон громилы какие, смотреть даже страшно. Кроха ты перед ними.

Моргал Петух подбитым глазом, хорохорился:

Это я только ростом не взял, а духу во мне столько, что его на всех петухов хватить может. Отлежусь и пойду. Не может быть, чтобы я был самым последним петухом во всей округе. Да что я, счастьем обойденный, что ли!

И отвернулся к стене. А как только почувствовал, что может снова на ногах стоять, поднялся и пошел в Романовну. Вечером принесли его оттуда романовские петухи и подкинули в подворотню.

Заберите Петуха вашего. Дышит еще...

И пришлось Петуху бабушки Танахи опять отлеживаться. Ничего, отлежался. Поднялся на ноги и говорит:

Пойду я. Земля большая. Много на ней петухов живет всяких. И есть где-нибудь среди них петух и послабее меня. Его нужно только найти и показать всем. Вернусь, когда найду, до этого не ждите.

Простился с курами и пошел. Долго они шли за ним, кудахтали, просили не ходить, но он так и не вернулся. И где он теперь, никто не знает. Может, все еще идет ищет, а может, сложил уже у околицы какого-нибудь села гордую голову, и степные ветры спели над ним одну из своих печальных песен.

КАК ПРОХОЖИЙ ДРУГОМ СТАЛ

Ходил Суслик на поле за колосками. Устал. Чуть плетется домой. Увидел домик Хомяка. «Дай, — думает, — посижу возле него на камушке, отдохну».

— Разреши, Хомяк, посидеть на твоем камушке. Устал я.

— Посиди, — сказал Хомяк.