Снежное чудо

И они тоже стали засевать Озеро своими семенами. Они прошли по нему от берега до берега, а следом за ними проползли мхи и укрыли Озеро толстой зеленой кошмой. И не стало на земле Озера, превратилось оно в болото, и начали тонуть в нем звери. Увидел это Трилистник и понял: вместо радости беду принес он Озеру. Сказал товарищам:

Ошиблись мы немного. Не надо нам было на воду спускаться. Надо было у берега расти. Идемте к берегу.

Но Сабельник с Белокрыльником только посмеялись над ним:

Чудак ты чудак! Ты же замечательно придумал: сделать Озеро зеленым. Теперь оно зеленое, — сказали они и остались, где были.

И тогда Трилистник один пошел к берегу. Встал возле него и поднял над собой крупную кисть бело-розовых цветов. Закачал ею из стороны в сторону, предупреждая:

Будьте осторожны: дальше — болото, гиблое место.

И звери перестали сворачивать к Озеру. Не понравилось

это Сабельнику с Белокрыльником, и они перебрались жить на соседнее озеро ,и его превратили в болото. Но следом за ними пришел и встал у берега Трилистник. Поднял над собой, как фонарь, бело-розовую кисть цветов, и все опять услышали его голос:

Будьте осторожны...

Ему верили и обходили болото стороной.

С той поры, когда случилось это, прошла не одна тысяча лет. Много озер превратили в болото Сабельник с Белокрыльником. И к берегу каждого из них пришел и встал Трилистник. В ненастье и вёдро, днем и ночью стоит он, как часовой, и предупреждает:

— Дальше — болото, будьте осторожны, гиблое место.

И за эту верную службу ему дали еще одно имя — Вахта. И теперь все на земле знают: туда, где стоит Вахта-Трилистник, идти нельзя — там болото.

МЕДВЕЖЬЯ БЕРЛОГА

Жил в лесу Медведь. Берлога у него была большая-пребольшая. Медведь был добрым, всех пускал к себе: летом — от дождя спрятаться, зимой — погреться. И каждый ему за это старался добром отплатить. Увидит, бывало, Волк — косяк у двери покосился, скажет:

— Подправить надо. Все дверью хлопаем. Одному Медведю за всем не углядеть.

Возьмет топор и подправит.

Увидит, бывало, Лиса — занавески на окнах запылились. Скажет:

— Постирать надо. Все содомим. Медведю одному не управиться.

Нальет в корыто воды и постирает.

Увидит, бывало, Заяц — намусорено в берлоге. Скажет: — Подмести надо. Все сорим. Медведю одному не углядеть за чистотой.

Сбегает к оврагу, веник наломает, подметет. Чисто в берлоге, уютно. Хорошо всем.

И сказал как-то Медведь:

— Знаете, подарю-ка я вам эту берлогу. Живите. Я себе другую построю.

И подарил.

И все пошло по-другому. Увидит Волк — косяк у двери покосился. Скажет:

— Починить, что ли?

Но тут же подумает: «А почему это я чинить должен? И Барсук дверью хлопает. Пусть он и чинит». А Барсук на Енота смотрит, Енот — на Крота, и никто не чинит.

Увидит Лиса — занавески запылились на окнах. Скажет:

— Постирать, что ли?

Но тут же подумает: «А почему это я должна стирать их? И Куница пылит. Пусть она и стирает». А Куница смотрит на Белку, Белка — на Ласку, и никто не стирает. Увидит Заяц — намусорено в берлоге, скажет:

— Подмести, что ли?

Но тут же подумает: «А почему это я должен мести?

Суслик тоже мусорит, пусть он и метет». А Суслик смотрит на Хомяка, Хомяк — на Байбака, и не метет никто.

И вскоре в берлоге столько мусора накопилось всякого, что ступить некуда. Углы заплесневели, стены покосились, потолок провис. Поглядел как-то Волк и сказал:

Опасно жить в такой берлоге.

И другие согласились:

Опасно.

И перестали ходить в берлогу. Летом кто где под дождем мокнет, зимой кто где от мороза хоронится. И к Медведю не идут — стыдно: он им берлогу свою подарил, а они ее не уберегли.

НЕПОХОЖИЕ ПРОХОЖИЕ

Упала на нору Енота осинка и прикрыла вход в нее. Енота дома не было. На охоте был Енот. Приходит он домой, смотрит — не войти ему внутрь. Всполошился:

Как же быть мне? Мне снаружи стоять никак нельзя. У меня в норе — енотики. А уж день кончается. Мне кормить их надо.

Совсем было Енот духом упал, а потом смотрит — осинка-то тоненькая, тощенькая. В такой и тяжести, гляди, нет.

Сейчас, — говорит, — вздохну поглубже, поднатужусь и отодвину ее в сторону.

Мимо Барсук бежал. Услышал его слова, приостановился :

О чем это ты тут?

Да вон осинка упала и вход в нору прикрыла. Я сперва было растерялся, голову повесил, а потом смотрю — ничего же страшного нет.

Как нет! Это же осина, дерево, прелью не тронутое. Беда-то у тебя какая!

Какая там беда, — усмехнулся Енот, — вздохну сейчас поглубже, поднатужусь и отодвину в сторону.

А Барсук заайкал:

Ай, ай, быстрый ты какой! Нет, брат, выше ветра головы не носи. Осине-то, гляди, лет двадцать будет. А тебе сколько?

Три года.

То-то и оно — три года, а ты — вздохну. Двадцать лет и три года — разница. Слаб ты против нее: двадцать лет она тяжести набирала, а ты всего три года силы копил и — вздохну. Не захлебнись, гляди.

Осмотрел Енот себя — и впрямь слабоват он против осины. Вон она разлеглась как — во все стороны сучья

кинула. А Барсук похаживает вокруг, лапами всплескивает:

Ай, ай, сучьев-то сколько! И каждый за землю держится. Не оторвать, ни за что не оторвать — у тебя же всего четыре лапы-то!