Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке (СИ)

— Начну с конца, — сказал он. — Современная наука кое-что знает о них. Жители Тибета, Непала и особенно индийцы из горного племени шерпов не раз рассказывали европейским путешественникам о снежных людях, будто бы обитающих в недоступных высокогорных долинах Гималаев, Куэнь-Луня и Каракорума. Многие путешественники встречали следы этих существ. Таинственные следы на снегу впервые описал Уэдделл, участник гималайской экспедиции 1889 года. Он видел следы на границе Тибета, на перевале Донкья-Ла, на высоте более пяти тысяч мет-ров над уровнем моря. Носильщики-тибетцы в один голос заявили, что следы оставил йети, или метох-кангми, — страшный волосатый человек, живущий среди снегов. Следы йети видели все участники первой экспедиции на Эверест: шестеро европейцев и двадцать шесть носильщиков-шерпов. Это произошло на северных склонах Эвереста на высоте шести тысяч семисот метров над уровнем моря. Следы были совсем свежие. Близость страшного йети так смутила шерпов, прозванных за свое мужество и выносливость тиграми Гималаев, что начальнику экспедиции Говарду-Бю-ри стоило немалого труда предотвратить панику и заставить носильщиков продолжать подъем.

Наконец, лет двенадцать назад, кажется, в 1925 году, итальянец Томбози как будто видел даже живого йети в Центральных Гималаях, у подножия пика Кабру. Йети пропрошел по снегу метрах в трехстах от притаившегося путешественника и исчез среди хаоса морен. Томбози писал, что йети похож на человека, покрыт темной шерстью и быстро двигается на двух ногах…

Сергей Иванович замолчал, что-то припоминая. Мы сидели на открытой веранде, повисшей над зеленоватым пенистым Гунтом. Прямо перед нами круто уходили вверх ребристые серые скалы Шах-Дарьинского хребта. Вдали, на противоположной, афганской стороне Пянджа, поднимались в темно-синее небо острые, покрытые снегом пики.

— Центральная Азия, Гималаи, Гиндукуш и даже Памир почти не изучены, — продолжал Клунников. — Исследователи встретят здесь тысячи загадок и неожиданностей.

— Но йети, — перебил я, — если они действительно существуют, кто они?

— Таджики считают их сродни шайтану. Отсюда панический страх и легенды, рассказы о том, что йети могут околдовать человека, свести с ума, превратить в змею, в жука, в камень или, что, по-видимому, гораздо проще, сожрать.

— А вы что думаете, Сергей Иванович?

— Я думаю, что йети — потомки древнечетвертичных обезьян. То самое исчезнувшее звено, которое должно связывать древних человекообразных обезьян и людей. Родственник, более близкий нам с вами, чем горилла и шимпанзе. Какая-то ветвь древнечетвертичных обезьян могла акклиматизироваться в суровых условиях высокогорья и существует по сей день. Они, вероятно, умны, сильны и осторожны. В этом источник легенд и в этом причина, что мы о них почти ничего не знаем.

— И вы утверждаете, что на Памире. — начал я.

— Я ничего не утверждаю, — махнул рукой Клунников. — Я слышал лишь рассказы о них. Вы знаете больше. Может быть, вы слышали их голоса. Если даже йети, или, как их называют таджики, голуб-яваны, и сохранились, то здесь, на Памире, они стали большой редкостью. Хотите познакомиться с ними ближе, поезжайте в Гималаи.

Прошло несколько лет. В Гималаи я не поехал, но перед самой войной снова попал на Памир. В конце лета с группой носильщиков мне пришлось переваливать через Ванчский хребет. Мы переночевали у подножия крутого скалистого склона — единственного пути к перевалу Гудживас. Рано утром начали подъем.

Связавшись веревками, мы с трудом карабкались по узким карнизам, крутым оползающим осыпям, обледеневшим снежникам. Лишь в полдень, измученные и задыхающиеся, достигли широкой седловины. Носильщики побросали груз и повалились в снег.

С юга, от синеющих вдали ледяных гребней Язгулемского хребта, дул пронизывающий ветер. Он свистел в черных, запорошенных снегом скалах и швырял в лицо острую ледяную пыль.

Я взглянул на анероид. Стрелка показывала пять тысяч метров. Ряды снеговых хребтов громоздились на севере и на юге.

Внизу перед нами чернел глубокий провал Язгулемской долины. Туда вел наш путь. Я крикнул проводнику, что пора двигаться дальше. В разреженном воздухе голос прозвучал, как далекое эхо. Рабочие нехотя начали подниматься.

Вдруг послышался крик. Несколько человек рассматривали что-то на снегу. Остальные поспешно окружили их. Когда я подошел, они молча расступились. На голубоватой поверхности свежевыпавшего снега были видны отчетливые следы босых ног. Следы вели из долины Язгулема на северный склон хребта и исчезали в скалах, откуда вихрь уже успел сдуть снег.

— Голуб-яван проходил здесь утром, начальник, — тихо сказал проводник. — Он смотрел, как мы шли на перевал. Заряди револьвер, если он не заряжен…

Никогда еще носильщики так не торопились покинуть место привала. Груз был расхватан с молниеносной быстротой, без обычных споров и пререканий. Через несколько минут длинная цепочка таджиков бегом спускалась по заснеженному склону.