Снежные чувства

У Церкви есть на это вполне конкретный ответ. Смысл его в том, что заповеди Евангелия – это не что иное, как описание нормы нашей человечности. А евангельский образ Христа – эталон этой нормы, мерило всех наших мыслей, слов, поступков. И когда мы отклоняемся в своем поведении от этого образа, мы поступаем вопреки собственной природе, мучаем ее, причиняем самим себе страдания. Поэтому любовь к себе – это прежде всего соблюдение заповедей, уподобляющих нас Христу. Вот как пишет об этом святитель Игнатий (Брянчанинов):

«…Если ты не гневаешься и не памятозлобствуешь – любишь себя. Если не клянешься и не лжешь – любишь себя. Если не обижаешь, не похищаешь, не мстишь; если долготерпелив к ближнему твоему, кроток и незлобив – ты любишь себя. Если благословляешь клянущих тебя, творишь добро ненавидящим тебя, молишься за причиняющих тебе напасти и воздвигающих на тебя гонение, то любишь себя; ты – сын Небесного Отца, который Своим солнцем сияет на злых и благих, Который посылает дожди Свои и праведным и неправедным. Если приносишь Богу тщательные и теплые молитвы из сердца сокрушенного и смиренного, то любишь себя. …Если ты до того милостив, что соболезнуешь всем немощам и недостаткам ближнего твоего и отрицаешься от осуждения и уничижения твоего ближнего, то ты любишь себя».

Это краткое описание правильной христианской любви к себе можно приводить на память всякий раз, когда в разговоре об эгоизме вдруг прозвучит аргумент к евангельской фразе о любви к ближнему. Чтобы каждый апологет разумного эгоизма мог сравнить свои представления о ее смысле с тем, о чем на самом деле говорит Библия.

Главная проблема эгоизма вовсе не в том, что он пропагандирует себялюбие. Человеку свойственно любить себя, это нормальное наше отношение к полученному Божьему дару – к своей душе, телу, к своим способностям и талантам. Но, постулируя любовь к себе как высшую ценность, эгоизм не дает правильного понимания человеческой природы, а следовательно, и ответа на важнейший вопрос: что же на самом деле для нас благо? Зато в христианстве эта проблема разъяснена достаточно подробно. Дело в том, что правильно любить себя, не любя при этом также и других людей, у человека просто не получится. Как Адам и Ева, все мы объединены общей для всех нас человеческой природой, все мы друг другу кровные братья и сестры в самом что ни на есть прямом смысле. И любой из людей естественным образом должен вызывать в нас радостное восклицание первого сотворенного человека, которым тот когда-то приветствовал на Земле человека второго: …Вот – кость от костей моих и плоть от плоти моей (Быт. 2: 23).

Но еще более важным для христианского пони-мания любви к себе является факт Боговоплощения, в котором Творец мира соединил Себя во Христе с этой общей нашей человеческой природой. И теперь, вот уже две тысячи лет, любой христианин, по слову святителя Николая Сербского, призван видеть «…в каждом создании двоичность: Бога и самого себя. Из-за Первого – он почитает каждое создание до обожания, а из-за второго – симпатизирует каждому созданию до самопожертвования». Вот какая полнота бытия стоит за всеми известными словами о любви к ближнему, как к самому себе. Проявляя любовь к кому-либо, мы вписываем себя в эту полноту, а значит – делаем благо себе же. То есть любим себя именно так, как этого ждет от нас Бог. Правда, такое понимание христианской любви к себе нередко вызывает стандартную претензию: «Выходит, христиане творят добро ради себя? Да ведь это же и есть самый настоящий эгоизм!» Но возмущающиеся подобным образом показывают лишь, что не понимают как следует ни эгоизма, ни христианской любви, ни различия между ними. Эгоизм – проявление человеческой самости, отсекающей людей друг от друга. В христианстве же человек в каждом встречном видит одновременно и своего кровного брата, и Творца Вселенной. Одно дело – ради собственного удовольствия «тащить одеяло на себя», и совсем другое – радоваться, самоотверженно помогая другим, не делая различия между собой и ними. Один из самых уважаемых духовников нашей Церкви архимандрит Иоанн (Крестьянкин) так говорил об этом: «Человек, добрый умом, укрепляет и утешает прежде всего самого себя. И это совсем не эгоизм, как некоторые несправедливо утверждают, нет, это истинное выражение бескорыстного добра, когда оно несет высшую духовную радость тому, кто его делает. Добро истинное всегда глубоко и чисто утешает того, кто соединяет с ним свою душу. Нельзя не радоваться, выйдя из мрачного подземелья на солнце, к чистой зелени и благоуханию цветов. Нельзя кричать такому человеку: „Ты эгоист, ты наслаждаешься своим добром!“ Это единственная неэгоистическая радость – радость добра, радость Царствия Божия».

Нужно ли выходить из зоны комфорта?

Серьезные вопросы нужно рассматривать со всем тщанием и последовательностью. Как, например, это делал медведь Винни-Пух, отправляясь на поиски загадочного Полюса: