Снежные кресты

Вообще-то, можно было сказать этому карлику: "Слушай, Витя, я думаю, хрена лысого мы когда-нибудь вообще найдём. И наверняка, думаю так не только я. Думаю я, дерьмо всё это дерьмовое. Так что смени-ка ты, Витёк, лучше пластинку, пока не зашёл с ней слишком далеко", но не хотелось никому ничего подобного говорить. Их было всего шесть человек, и каждый - один лучше другого - прекрасно понимал, что даже шестнадцать человек - катастрофически мало. Но если б их было 666 человек, то унять этого говорящего карлика было б наверно в 667 раз сложнее, чем с шестью слушателями. Тогда б его не унял бы даже сам Господь Бог. Но, так или иначе, вряд ли кто мог бы достаточно уверенно заявить, что их "проводник" Витя говорит немножко не то: что он сейчас вроде как "тупеющий пастух стада баранов", о котором он когда-то говорил Олегу. Наверное, с какой-то стороны все верили в своего проводника; верили точно так, как верил этот проводник в избранную колею: какой бы коварной и хитрой она ни казалась, её надо любить, как… как всё достойное любви. И с какой-то стороны проводник знал, что чем искреннее полюбишь свою колею, тем твои возможности потерять дорогу будут сокращаться и сокращаться, уплывая в никуда - в мир отрицательных эмоций.

– Вообще-то, это было бы неплохо, поискать спящего пархатого, - сказал Толик. - Но я, лично, думаю, что прежде всё-таки должно закончиться это кладбище.

– Вряд ли кладбище закончится, - сказал ему Виктор на это. - Но лично я думаю немножко по-другому… что дремлющий пархатый запросто может оказаться в одной из этих могилок. Так что будем верить снегу; снег не лжёт, многие вещи он обнаруживает намного острее обычных.

– И ты на это надеешься? - произнёс Юра.

– Нет, я не надеюсь, что снег обязан мне что-то сообщать, - сказал карлик, - но поскольку он иногда сообщает, то я всё же стараюсь прислушиваться к нему…