Снежные пирамиды

— Никита Сергеич, идите сюда! — позвал Сережа Хрущева к окну. — Смотрите, военные проводят испытания атомной бомбы где-то не очень далеко. Смотрите, какой красивый ядерный гриб! Вот интересно, мы проводим испытания на Севере, а американцы на тихоокеанских атоллах в жарком климате. Что бы это значило?

Хрущев посмотрел на ядерный гриб. Хрущев долго на него смотрел и думал: «Ядерный гриб также красив, как и северное сияние».

Эпилог

Молотов В. М. прожил 96 лет.  В течение ряда лет добивался восстановления членства в партии и в 1984 году при поддержке главного редактора журнала «Коммунист» Р. И. Косолапова Молотов был восстановлен в партии. Генеральный секретарь К. У. Черненко лично вручал ему партийный билет. Однако решение о восстановлении Молотова в партии было проведено без объявления в партийной печати. В 1986 году успел дать интервью газете «Московские новости», в котором сообщил: «У меня счастливая старость. Хочу дожить до 100 лет».

Каганович Л. М. прожил 97 лет. В декабре 1961 года исключён из КПСС. Несмотря на многочисленные прошения, не восстановлен в партии (в отличие от Молотова). Однако имел ранг персонального пенсионера союзного значения и соответствующие этому статусу привилегии.

Маленков Г. М. прожил 86 лет.  На Пленуме ЦК в июне 1957 г. выведен из состава ЦК, переведён на должность директора электростанции (сперва Усть-Каменогорская ГЭС, затем теплоэлектростанции в Экибастузе), а вскоре исключён из КПСС (в отличие от Молотова, не был восстановлен). В старости стал церковным чтецом.

Свирепая хрущевская контрреволюция: «Страшнее кошки зверя нет».

«Свирепая хрущевская контрреволюция».

Австрия

«Австрия — это недогермания». Это суть того, что я знал об Австрии, когда отправился туда.

Я приехал в маленький ухоженный приятный городок, находившийся в нескольких тысячах шагов от Вены. Пройдя площадь, заставленную горшочками с цветами, я оказался у старинной ратуши. Ее охраняли два кактуса, горшочки с которыми были расположены у входа. В ратушу я не решился войти, поэтому принялся бродить по городку. Побродив немного, я решил войти в первый попавшийся двор. Я открыл калитку и вошел. На лужайке, располагавшейся рядом с домом, стояла свинья-копилка. Она была на цепи и у нее был грозный, устрашающий вид: свирепая морда, угрожающе вздернутый пятачок и выпученные глаза. Я подошел к ней, наклонился и бросил в нее монету.

Из дома вышел хозяин дома. Это был немолодой крупный мужчина с не очень большим пузом. Он был одет в футболку и в джинсы на голое тело. Заметив меня, он представился. Его звали Гансом.

Я подошел к нему вплотную и представился.

Я заметил на футболке Ганса красное пятно. Я сказал ему:

— Это кровь! Надо дезинфицировать рану.

— Не надо. Я просто не справился с бутербродом.

Ганс предложил мне отправиться в лес, ловить кабана для его свиньюшки. Я согласился. Мы пошли в лес. В лесу родилась елочка. По лесной поляне бегали кабанчики. Мы напоили одного кабанчика пивом, и уволокли его домой.

Вечером мы ели мясо и говорили о политике. Затем я ушел спать в комнату на втором этаже.

Посреди ночи меня разбудил странный шум, доносившийся откуда-то снизу. Я спустился на первый этаж и крикнул:

— Это кто ночью спать мне не дает?!

У микроволновой печи пел сверчок. Но нет, шумел не только сверчок. Я положил сверчка в микроволновую печь на три минуты, но шум не прекратился. Легкий шум доносился откуда-то снизу, под домом. «Здесь есть катакомбы?» — задал я себе вопрос. Мне сразу представились первые христиане. То, как они обобществляли свои катакомбы. Подземный коммунизм. А на поверхности — лабиринт классового общества, в котором все блуждают. Так блуждают, как это описал Булгаков, когда его герой был вынужден бегать за Минотавром — Кальсонером, вместо того, чтобы, хотя бы, бежать от него. Да, это проблема: все бегут к Минотавру и он их съедает. Минотавр зовется Капитал. Сам Булгаков тоже совершил визит к усатому Миминотавру. И еще доставал его своими жалобами. Ну, и чем он умнее своего героя? Также бежал вприпрыжку к Минотавру.

Я вышел в коридор. В коридоре я заметил маленькую дверь. Дверь была заперта. Я занес голову и вышиб ею дверь. На несколько минут я потерял сознание, но оно того стоило. Я очнулся в дверном проеме. Откуда-то снизу доносились звуки военного марша. Я стал спускаться вниз по каменной винтовой лестнице. Звуки становились все громче. К военному маршу присовокупились звуки ударов плетью.