Снежные псы

— Надо его допросить. — Перец задумчиво указал на волка. — Я его хочу допросить… но потом, когда вернется в человеческий вид… Ты его покрепче свяжи.

Перец тряхнул головой и тут же пришел в свое обычное бодро-идиотское состояние.

— Чего эти тут разлеглись? — Он кивнул на засопливленных эльфов. — Давай доставай их и вперед — работы полно. Надо разогнать все гнездо, оружие собрать…

Он вдруг уставился на щиты и соплеметы. Будто впервые их увидел, честное слово.

— Да, оружие собрать! И ловите всех гадских застенкеровцев, сгоняйте их на пустырь за стеной, будем с ними разбираться. Приказ понятен?

— Понятен, — кивнул я.

— Ну, я пошел. А вы, — Перец повернулся к горынам, — отправляйтесь патрулировать небесное пространство. Брысь!

Горыны, подняв с крыш огненный смерч, прыгнули в небо.

— Сходи направо, — посоветовал я вдогонку. — Тут за углом берлога этого… Там много интересного. Было…

Перец кивнул. Я остался на площади почти один и принялся освобождать от силикона эльфов. Сначала, конечно, Ариэлль, ей, бедняжке, больше всего досталось. Остальных они просто по рукам-ногам повязали, а ее закутали почти в кокон. В таком легко можно задохнуться.

Поэтому я для начала прорезал дырочку для воздуха, а затем уже стал бережно срезать силикон с конечностей.

Освободил. Ариэлль села.

— Что это было? — спросила она, осоловело оглядываясь.

— Сопли Цеденбала, — брякнул я первое, что пришло в голову.

— Кого?

Не, не отбить в нашем человеке страсть к оригинальничанью. И я здесь первый.

— Сверхмобильный силикон, — поправился я. — Один мой приятель изобрел.

— Талантливый парень. — Ариэлль с отвращением стряхивала с себя липкие остатки.

— Точно. Ты тут давай остальных освободи, а я на этого погляжу…

Я направился к Застенкеру.

Волк лежал смирно, не дергался. Понятливый. Я подошел к нему. Зверь недружественно скосился. Я наклонился. Он лежал неудобно, и мне пришлось перевернуть его на бок.

Шерсть на башке волка была перепачкана в земле и в крови, всклокочена. Но я-то заметил. Заметил, что именно разглядывал Перец на голове неудачливого оборотня.

Почти через всю голову, от затылка до правого уха, шел глубокий, заросший, но явно не очень старый шрам.

Как у меня.

Глава 16 Каждый десятый

Деспотат горел.

Горели дома, горели палатки, стадион. С надлежащим ревом. Я никогда раньше не присутствовал на больших, настоящих пожарах, и этот пожар мне понравился. Величественный пожар. Чем-то даже похоже на картину моего любимого Тернера — «Пожар в здании парламента». Если бы был вечер, то сходство было бы почти полным. Такое буйство в холодных северных красках. «Пожар в Деспотате». Я сфотографировал. Как ни странно, но фотик уцелел. Так что сфотографировал. Может, потом я все это нарисую, да. А может, просто так оставлю, в цифре.

Деспотат горел.

Все, кого удалось выловить, сидели на пустыре рядом со рвом. Остальные разбежались. Сначала Перец собирался отправить за беглецами горынов, но я его отговорил, сказал, что горыны очень ценные субъекты и ловить с их помощью всякую хулиганскую мелочь слишком расточительно. Пусть разбегаются, шут с ними. Перец с досадой согласился.

Защитники, вернее, обитатели Деспотата были безоружны и прибиты, они уже не выглядели защитниками, обычные пленники. Сидели на земле, сбившись в грязную кучу. То есть в две грязных кучи, приблизительно равные по количеству голов, только одна явно чумазей другой. Вокруг расхаживали эльфы Ариэлль, покрикивали, лупили неспокойных, громко и победно переговаривались.

Горыны со свирепыми мордами сидели чуть поодаль, деморализовывали противника своим видом. Рядом с Хоривом, который почему-то выглядел особо свирепо, валялась куча оружия. Самого разного, от допотопного самострела до дрюпинского соплемета.

Перца пока не наблюдалось, исчез. А Ариэлль присутствовала.

Тытырин притащил откуда-то стол и несколько стульев, и еще барахла изрядно. Лежала на широком ковре разная дребедень — какие-то кувшины, скамейки и узлы, все то, что называлось широким словом «добро».

На столе, кстати, вазочка, а в ней купальницы. Натюрморт.

Еще вокруг были разбросаны сани. Зимы не предвиделось, а сани вот вам, пожалуйста. Не знаю уж, кто их сюда натащил. Композиция ничего, в общем-то. «Этюд с санями», так можно назвать. Хотя чего-то не хватает, чувствуется незавершенность. Вот если бы некоторые сани перевернуть…

Ладно.

Я подманил пальцем Тытырина, спросил, зачем тут стол, да еще с этой разной икебаной. Аппетита не предвиделось, да и обстановка к приему пищи не располагала. Но Тытырин сказал, что так полагается — победители пируют на виду у побежденных. Конечно, хорошо бы еще, добавил он, поверженных недругов уложить на землю, на них устроить бревна, на бревна положить доски, а уже на них поставить столы с яствами да цыган с медведями пригласить, хор имени Пятницкого на коньках…

— И скальпы снять, — усмехнулся я.

— Скальпы снимать не будем, — возразила Ариэлль. — Негигиенично.