Снежные псы

— Здорово, Лариска, — неприветливо отозвался тот, что был пониже.

Лара вгляделась повнимательней и…

— Ну да, это я, — буркнул рыболов, — ты не обозналась.

Лара не могла поверить:

— Но ты вроде… как бы сказать… потолще был, что ли…

— А ты вроде прическу поменяла, — не ответил рыболов. — И вообще имидж.

— Поменяла, — согласилась Лара. — А ты вроде ведь… политическим деятелем был? Пендрагон Великий… Или как там? Ляжка?

— А ты сама как? — не услышал Ляжка. — Дракончиком новым не обзавелась пока?

— Что, — не услышала в ответ Лара, — свергли, говоришь?

Ляжка промолчал.

— Да ты просто Лжедмитрий Второй! — заключила Лара. — Патрис Лумумба, блин, настоящий!

— Это точно, — подтвердил второй, незнакомый Ларе, субъект. — Лумумба.

И заржал.

Ляжка надулся было от злости, но потом взял себя в руки, решил не связываться.

— Ладно, — примирительно сказала Лара, — мало ли что в прошлом приключилось. Забудем.

Ляжка уселся на берег.

— Видишь ли, Лара, — начал он задумчиво. И вдруг скрючился, принялся выкусывать что-то из ноги.

— Что ты делаешь? — удивилась Лара.

— Шипига, — пожаловался Ляжка. — Четыре дня назад накололся, теперь прорастает. А сейчас ноги размякли, самое время выкусывать…

И он стал старательно щелкать зубами.

Лара терпеливо наблюдала за процедурой. Подошел Гобзиков. Смотрел на происходящее с непониманием. Но не вмешивался.

— А ты сама откуда? — спросил сквозь выкусывание Ляжка. — Оттуда?

— Угу, — кивнула Лара.

— Ну и как там курс доллара? Растет? А впрочем… Впрочем, мне без разницы, растет ли, падает ли. Новенькое что-нибудь есть?

— В каком смысле?

— Ну… — Ляжка выплюнул в ручей кусок кожи. — В глобальном.

— Если в глобальном… ФРС бомбанули.

— Нашу? — презрительно хмыкнул Ляжка.

— Да ну, нашу. Американскую. Восемь миллиардов взяли, по официальным данным. А сколько на самом деле, так никто и не знает, много больше, наверное. На бирже паника, на рынках кризис. Вот тебе событие в глобальном смысле.

— Это как раз не в глобальном, — с кроткой улыбкой сказал Ляжка. — Это в суетном смысле. Я тебя про действительно серьезные дела спрашиваю. Открытий разных не совершили ли? Не изобрели ли чего-нибудь для человека полезного? Термоядерный реактор там или еще что. Для облегчения страданий народных.

— Не, не изобрели.

— Вот и хорошо. — Ляжка сплюнул окончательно и прополоскал ногу в воде. — Если изобрести что-нибудь для облегчения страданий, то жить неинтересно станет.

— Почему?

— Про диалектический материализм слыхала?

— В общих чертах.

— Ну, тогда должна знать, что человек несет в себе двойственность. С одной стороны, человек любит помучиться, пострадать, а с другой стороны, наоборот — помучить.

— Философом заделался? Что ж, подумать иногда не вредно. Но пофилософствуем мы потом, ты лучше расскажи, как тут вообще. В смысле обстановки. Что слышно на просторах?

Ляжка и его друг переглянулись.

— Тайна? — спросила Лара.

— Какие у нас могут быть тайны… — вздохнул Ляжка. — А это кто? — кивнул на Гобзикова: — Бойфренд?

— Меня зовут Егор, — представился Гобзиков.

— Егор — это красиво. А я… — Ляжка замялся. — Я Владик. Он — Энлиль.

Второй рыбак кивнул.

— Вот и познакомились, — без оптимизма констатировал Ляжка. — Очень приятно.

— Безумно приятно, — подтвердила Лара. — А все же — как тут все?

Ляжка снова вздохнул. И уточнил:

— Тебе как рассказывать? Кратко или пространно?

— Давай сначала кратко, потом пространно.

— Хорошо, сначала кратко, — согласился Ляжка и принялся нанизывать рыбешек на толстую нитку. — Если кратко, то…

— Только не ври, пожалуйста, — перебила его Лара, — про безжалостных монстров, про свой героизм, про мистические откровения. В двух словах.

— Ты куда-то торопишься? — поинтересовался Ляжка.

— Вообще-то да.

— Уговорила. Если в двух словах, то мою политическую карьеру можно охарактеризовать так — все уроды. Уроды и предатели. Я тогда, ну, когда стрельба началась, хотел помочь… кинулся… А потом — ничего не помню.

Гобзиков подумал: все этот тип помнит, только рассказывать не хочет. Сейчас Лара возьмет его за кадык…

Но Лара не стала зверствовать, только сочувственно покивала. Видимо, у нее другие планы имелись.

— Выперли меня, вот и все баклажаны. — Ляжка жирно плюнул в воду.

— А как там Деспотат? — спросила Лара.

— Не знаю и знать не хочу. — Ляжка плюнул в воду еще раз. — Ни про Деспотат ваш, ни про эту страну придурочную. Такие дела. Я нищ, гол, питаюсь рыбой. Все, что удалось скопить на старость лет…

Ляжка вытер глаза рукавом и взял корзину с малявками. Потряс ею, рыбешки утрамбовались.

— Значит, Деспотат сейчас возглавляется Застенкером? — ухмыльнулась Лара.

— Того не ведаю, — спокойно ответил Ляжка. — Застенкером или кем другим, мне безразлично. Пусть с ними.

— А твой друг, — Лара кивнула на второго рыбака, — тоже из Деспотата? Или… Постой, его зовут Энлиль? Он что, тот самый?

— Смотря в каком смысле тот самый… — Энлиль слегка поклонился. — Если имеется в виду бог ветра, то это не я. Просто так родители назвали.

— А что, хорошее имя, — согласилась Лара. — Так ты из Деспотата?

— Он эльф, — встрял Ляжка.

— Да?! — заинтересовалась Лара.