Снежный король

— Не красивее меня, — буркнула я сердито и смущаясь. Тут меня у него отбирать собираются, а он глупостями всякими интересуется!

— Что скажешь ты, Мерлин? — спросил король с усмешкой. А сам едва ли не руки от удовольствия потирает. Я на него посмотрела и чуть не плюнула: у нас в деревне мужики тоже перед хорошей дракой аж расцветали. — Готов за невесту свою драться?

— Я и без невесты от драки никогда не отказывался, — откликнулся Мерлин, поднимаясь. Посох свой со спины снял, мне отдал.

— Может, поцелуешь на удачу? — спросил тихо, за руки меня взяв. А у меня от переживаний зуб на зуб не попадает!

— Ты только победи, — попросила я жалобно. — И я тебя так расцелую! Да что там расцелую! Я тебе оладий напеку!

Он засмеялся, легко лба моего губами коснулся и пошел со стены меч брать. А я с посохом у трона стою и не знаю, куда деваться. На королеву посмотрела, а она мне глазами в уголок залы показывает и шепчет:

— Иди, там подождешь, а то в горячке боя и задеть могут!

Отошла я в угол, вцепившись в посох, а руки влажные! Расступились вокруг меня люди дворовые, чтобы я все видела. А у меня в животе от страха сосет так, что перед глазами черные круги идут.

— Начинаем! — крикнул король. — И пусть бой этот будет честным, а сталь покажет, кто прав!

Колдун мой взглядом меня нашел, и я ему кулаком погрозила — только попробуй не победи, мол!

Он усмехнулся, отвернулся и навстречу медведеобразному сэру Мортимеру пошел. Против него как мальчишка против воина матерого. Столкнулись мечи с таким грохотом, что я присела и в ушах у меня заболело! И зазвенели, застучали, не останавливаясь, закричали бойцы, зарычали, в раж боевой впадая!

Люд придворный ахнул, рыцари загалдели, к центру залы все шатнулись, обзор мне закрывая. Я то на цыпочки привстаю, чтобы видеть все, то приседаю и жмурюсь, ибо страшно! Кажется, должен был уже Мортимер снести противника, но колдун с тяжелым мечом так легко управлялся, что я только диву давалась. Ни разу его с мечом не видела!

Народ волнуется, подзуживает, король то и дело себя от удовольствия по бедрам хлопает, королева смотрит величественно, спокойно, а я посох сжимаю — так хочется этого Мортимера по голове тряснуть и закончить все это безобразие.

— Ик! — вдруг раздалось сбоку.

Я покосилась туда — стоит рядом сэр Гавейн бледный, взгляд прячет. Я и отвернулась сердито.

— О, прекрасная дама, — прошептал он горячо, — простите меня, простите за обман мой! Хочу я — ик! — искупить свою вину! Услышал я, что колдуна собираются обманом победить! Пойдем, надо предотвратить это!

У меня сердце застучало.

— Как предотвратить? — шепчу в ответ. А мечи все звенят, но уже медленней — устали бойцы.

— Покажу сейчас, — тихо пообещал он и меня за руку потянул. — Скорее — ик! — скорее, а то погибнет колдун!

Я за ним не пошла — побежала. Народ на нас не смотрел, боем увлеченный, так и прошли мы вдоль стены под грохот мечей за занавесь какую-то. А там коридор, а в коридоре дверь малая. Открыл эту дверь сэр Гавейн, меня к себе поманил. Я внутрь шагнула, хотя неладное мне что-то почудилось. И тут дверь захлопнулась, посох Мерлина у меня из рук вырвали, меня ловко по рукам-ногам связали. Уж я извивалась, мысленно себя за глупость и доверчивость кляня! Затылком кому-то в лицо вмазала, мыча и брыкаясь, а не смогла отбиться!

Развернули меня — рядом стоит брат Мортимера, Малоун, и кровь, из носа бегущую, утирает, а у стеночки — сэр Гавейн, испуганно руки на груди сложив и еще более на лягушку похожий.

— Прекрасная дама, мы — ик! — вас спасли от этого злодея! — объявил он. — Вы сейчас на меня сердиты, должно быть…

— Му-му-му-му-му! — промычала я злобно сквозь кляп, пытаясь руки распутать.

— …но как только сэр Малоун вас расколдует, — икая, продолжил поэт, — вы поймете, что только ради вас, меня от колдуна спасшей, я на это пошел, и добрым словом вспомните несчастного слугу вашего! Сейчас мы вас из замка выведем, отвезем к священнику ближайшему, он вас с добрым сэром Малоуном обвенчает, и будете вы навсегда от колдуна проклятого спасены!

— Му-му? — спросила я скептически, на сэра Малоуна глядя. На злодея он похож был, а не на добряка. И он меня не разочаровал — тюкнул сэра поэта по голове кулаком, тот глаза в кучу свел, «вот и верь после этого людям» пробормотал и на пол осел. Ну хоть икать перестал.

— Зачем нам этот слюнтяй, правда, красавица? — проговорил Малоун с усмешкой нехорошей и какой-то ветошью Гавейна накрыл: мол лежит мешок и лежит себе. — Идеалисты хуже блаженных иногда. Ну-ка, пошли. Пока мой брат там твоего колдуна и короля отвлекает, пока тебя хватятся, искать станут и догадаются, куда делась, мы далеко уехать успеем. Мортимер своей жизнью жертвует ради мести и справедливости!

«Какой справедливости?» — хотела спросить я и опять замычала. Но он меня понял.