Снежный пожар

К тому времени, когда я припарковалась и поднялась к себе, чтобы переодеться, настала пора ленча. Я пошла кратчайшим путем — по тропинке, которую показал мне Джулиан. День выдался ясный. Снег больше не выпадал, тропинка оказалась утоптанной. Сегодня я не оставляла за собой хорошо заметных следов, как вчера, когда шла по дороге. По правде говоря, я все время ожидала окрика со стороны Эмори Ольта, но он мне так и не встретился.

Зато за одним из поворотов я едва не наткнулась на Адрию, которая, скрестив ноги, сидела на большом камне. Сегодня она была во всем синем; остроконечная лыжная шапочка на макушке, густые черные волосы свешивались ниже плеч, на руках варежки. Адрия лепила снежки, их горка рядом с ней росла и напоминала склад пушечных ядер.

Я остановилась и улыбнулась ей.

— Готовишь боеприпасы?

Она торжественно кивнула, не отвечая на мою улыбку.

— На случай если появится кто-нибудь из тех, кого я не люблю.

— Рада, что ты не обстреляла меня.

— Я так и не решила, стоит ли это делать. Я ждала, что вы придете.

— Это приятный сюрприз. Может быть, пойдем к дому вместе?

Маленькая девочка вытянулась на камне во весь рост и посмотрела на меня сверху вниз.

— Шен говорит, что вы что-то выслеживаете. Это правда?

— Не больше чем любой из нас. Мне интересны люди. И я зачарована домом, в котором вы живете. — Я вынуждена была снова лгать, хотя предпочла бы не обманывать этого ребенка.

Голубые глаза девочки, очень похожие на глаза ее отца, изучали меня; что-то лежало между нами, и дело было не только в словах Шен. Вчера я пришла ей на помощь в тяжкий момент, когда она потеряла контроль над собой, и она ухватилась за меня, потому что я оказалась рядом. Но, поступив таким образом, она доверилась мне больше, чем того хотела. Сейчас она пыталась отдалиться и оттолкнуть меня от себя, показать, что я ничего для нее не значу. Возможно, она вспоминала тот миг, когда призналась, что это она толкнула кресло, в котором сидела се мать, и теперь стыдилась своих слов; теперь они обернулись против меня.

Я избрала курс, который мог вывести нас на более твердую почву.

— Вчера, когда твой отец показывал мне Грейстоунз, я увидела твою фотографию на стене библиотеки. Ты, наверное, неплохая лыжница, если твоим тренером был такой мастер твой отец.

— Да, я катаюсь неплохо, — согласилась она и спрыгнула с камня, оставив склад боеприпасов за своей спиной. — Сегодня после ленча собирается со мной покататься. Он не хочет, но ему придется это сделать.

Я снова ощутила в ее словах отзвук враждебности и боли. Адрия между тем что-то обдумывала и неожиданно спросила:

— Хотите пойти с нами?

— Я бы с удовольствием, — ответила я, осознавая, что маятник ее отношения ко мне снова качнулся в благоприятную сторону. — Но я неважно хожу на лыжах, поэтому будет лучше, если ты сначала поговоришь с папой.

— Он скажет, что я поступила правильно. Он разрешает делать все, о чем я его попрошу. — В этом утверждении прозвучала горькая нота; Адрия, по-видимому, давала мне понять: отец балует ее не потому, что любит.

— Тогда мне только остается надеятся, что все твои просьбы разумны, — сказала я.

Она шла рядом со мной, загребая снег ботинками и изредка вскидывая голову, чтобы посмотреть, как я воспринимаю ее слова.

— Мой папа и Шен очень обо мне беспокоятся, — Эта фраза прозвучала в ее устах достаточно самодовольно.

— Везет тебе! — воскликнула я, попытавшись сыграть на ее сочувствии. — Вот обо мне сейчас совершенно некому побеспокоиться.

Она бросила на меня еще один испытующий взгляд.

— Ну да, вы говорили… вы сказали, что ваша мама умерла, когда вам было четырнадцать лет. Но разве у вас не остался папа… или кто-нибудь?

— Мой папа умер, когда я была совсем маленькой. И тут тебе повезло. Ты живешь с отцом, и у тебя есть любящая тетя.

Я сразу почувствовала, что говорить этого не следовало. Девочка снова отдалилась от меня, спряталась в свою скорлупу. С одной стороны, она, по-видимому, настороженно воспринимала любовь Шен, с другой — прекрасно понимала, что отец испытывает по отношению к ней двойственные чувства.

— Ты знаешь, он ведь действительно тебя любит, — мягко сказала я.

Она ответила с трогательной мудростью, неожиданной для девочки ее возраста.

— Я думаю, это правда. Но когда он смотрит на меня, он думает о… о том, что я сделала с Марго. И тогда он меня ненавидит.

— Я так не думаю. И не верю тебе, когда ты говоришь, что толкнула кресло Марго.

В ее глазах на миг загорелся огонек надежды и снова погас.

— Вы просто многого не знаете. Вас там не было. Вы не представляете, как я тогда на нее разозлилась.

— Ты права: я не знаю. Может быть, когда-нибудь ты мне об этом расскажешь. Ты действительно помнишь момент, когда толкнула кресло?

Взгляд ее огромных голубых глаз стал невидящим.

— Я… мне кажется, что да. Я слышала, она закричала, и…