Снежный шар

– Ты постоянно будешь видеть здесь то, что показывают по телевизору. К счастью, Сноубол хорошо тебе известен.

– Вы думаете, этого достаточно?

Раньше мне казалось, что хорошо знаю Хэри. Ведь я постоянно смотрела сериал с ее участием. Но вот только и представить не могла, что однажды она покончит с собой. А раз так, значит, не то что весь Сноубол, я даже одну-единственную актрису, живущую в этом городе, толком так и не смогла узнать.

– Неужели я смогу разговаривать как Хэри? – С опозданием я вдруг понимаю, что это может оказаться куда важней, чем наше внешнее сходство. – Я ведь о ней знаю только то, что видела по телевизору.

Заметив мою растерянность, госпожа Ча Соль говорит, глядя мне в глаза:

– Ну хватит. Возьми себя в руки.

Она улыбается, и я чувствую ее поддержку. Ее улыбка напоминает улыбку моей любимой учительницы, которая едва ли не единственная встала на мою сторону, когда в пятом классе я объявила о своем желании стать режиссером.

– Не стоит нервничать заранее. Ты ведь и сама знаешь, что в домах у режиссеров нет камер.

– Да. Я знаю.

Сделав глубокий вдох, я вхожу вслед за ней в квартиру. Первым делом мне в глаза бросается вид из окна на город с озером посередине.

– Хэри! – Чей-то знакомый голос неожиданно окликает меня, и какая-то женщина поднимается с дивана мне навстречу. – Вот она, моя девочка!

Это Ко Мэрён, которую я знаю по сериалам. Она приветливо улыбается. У нее красивые длинные волосы с проседью, а сама она прекрасна, даже невзирая на морщины, которые время оставило на ее лице. Это бабушка Хэри. Видя ее по телевизору, я каждый раз удивлялась, насколько она красива, но теперь замечаю, что в ее взгляде сквозит надменность.

Когда ей было девятнадцать, беременная первым ребенком, она сама пришла в Сноубол. С тех пор вот уже тридцать девять лет она живет жизнью актрисы. За это время у нее родилось четверо детей и даже появилась внучка. Ее семья – единственная в Сноуболе, где целых три поколения актеров живут под одной крышей.

– Бедняжка, ты проделала такой долгий путь!

На ней голубой свитер, по сравнению с которым моя одежда скорее похожа на ветошь, которой протирают окна автомобилей. Но, несмотря на мой жалкий вид, она крепко меня обнимает.

– Что это у тебя с лицом? – Она с тревогой разглядывает мою кожу.

– Да так, отморозила немножко.

В нашем мире это обычное дело, но Ко Мэрён в ужасе отшатывается, закрыв рот руками.

– Отморозила! Такое милое личико!

И хотя я каждый день видела Ко Мэрён по телевизору, сейчас, стоя перед ней, я чувствую смущение, пока она гладит меня по щекам, словно я и вправду ее внучка, ненадолго отлучавшаяся из дома.

Я нервно смеюсь, а госпожа Ча удовлетворенно улыбается:

– Ничего удивительного, что бабушка за тебя волнуется.

– Вы знаете, я хотела бы кое-что прояснить…

Ко Мэрён мягко сжимает мое плечо.

– Давай не будем говорить о том, что случилось позавчера, – произносит она, давая понять, что ей известно о смерти Хэри. – Твои дяди и тети ни о чем не знают. Нам очень повезло, что в тот день дома были только я и твоя мать, – заканчивает она со вздохом облегчения.

В доме Хэри, помимо бабушки и мамы, живут еще две ее тети и дядя. При этом дядя Хэри младше ее всего на два месяца. Люди в нашем поселении, и особенно моя мама, не прочь посудачить, а Ко Мэрён – одна из их излюбленных тем. Поговаривали, что Ко Мэрён специально забеременела одновременно с собственной дочерью, чтобы привлечь к себе еще больше внимания.

– Хэри, ты ведь знаешь, как дяди и тети тебя любят. Так что ни в коем случае не смей им ничего говорить. Поняла?

Голос ее ласков, но я не могу заставить себя кивнуть в ответ. Я не уверена, что способна исполнить такую просьбу. Ведь речь идет не о простых зрителях и не о других актерах, а о родной семье Хэри. Я не представляю, как можно обмануть людей, живущих с ней под одной крышей и связанных кровными узами.

– Бабуля. – Произнести это слово оказывается на удивление легко, ведь свою бабушку я называю так каждый день.

– Что, детка? – Ко Мэрён выглядит очень довольной, видимо решив, что я хорошо вживаюсь в роль.

– Бабуля, я думаю, лучше все рассказать хотя бы самым близким родственникам. Ведь невозможно обманывать родных людей…

Я успеваю увидеть, как Ко Мэрён замахивается, еще мгновение – и она отвешивает мне звонкую пощечину. Из глаз сыплются искры, и обмороженную кожу словно жжет каленым железом.

– А ну-ка, прекрати сейчас же! – кричит она на меня.

Ее вопль вгоняет меня в ступор. Ошалев, я молча моргаю. В чем я виновата? Что я не так сказала?

Госпожа Ча Соль загораживает меня собой, желая заступиться.

– Вы что творите?!

– Госпожа Ча, ты что, сама не видишь? Еще не начали, а она уже распустила нюни! Какой толк от этой размазни?

Голос Ко Мэрён звучит резко, но госпожа Ча Соль и сама не лыком шита.

– Что ж теперь, ее бить за это? Вы что, окончательно рехнулись?

– А что тут такого? Свою внучку воспитываю как считаю нужным.