— Я не знаю, — мудро сказал он, — я бы хотел разыскать фильм, чтобы увидеть сцену Дейва и Дебби… — он прервался и засмеялся, как будто над самим собой. Затем вздохнул и добавил, почти печально: — Нет, им надо уничтожить его, иначе слишком много людей перестанут работать.
— Я сотни раз прокручивал все в уме, — сказал Сид, которым овладело болезненное состояние с тех пор, как они понесли утрату. — Он практически рассказал мне, что они сделали с фильмом. Он сказал мне: «Вы сделали это с Эйхманом!» И я спросил себя: «Сделали — что?» Похитили, верно: Эйхман был похищен и увезен в Израиль! Верно? О'кей, тогда откуда были те парни? Из Рима, вот откуда! И именно туда они сейчас доставили фильм! Боже, — он печально покачал головой, — я все еще не могу этого осознать, это довольно подло… а я-то все думал о Риме как о месте, где все так возвышенно… И оттуда же пришли парни вроде Святого Петра… Святого Павла, парни такого типа — я прав, Тони?
— Прав, Сид, — сказал Тони, отпивая из стакана. — Если не упоминать последнего великого Ника Макиавелли.
— Да? — сказал Сид с мрачным интересом, — кто это такой?
— О… — Тони пожал плечами, — один из парней. Верно, Б.?
Борис кивнул.
— Да, — и он посмотрел вдаль с печальной и утомленной улыбкой. — Такой же, как и все мы… верно, Тони?
— Верно, Б. — И Тони даже выпил за это.