Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера

В 1938 году бабушка лишилась любимого сына и осталась единственной поддержкой своих двух дочерей. Бывший муж никогда по-настоящему не поддерживал ее и детей, поэтому бабушке пришлось продать большой дом в Харроу Хилл и переехать в съемную квартиру на Харрингтон-роуд в Южном Кенсингтоне.

Встреча мамы и сына водопроводчика, Уильяма Ллойда Уэббера, юного стипендиата и надежды довоенного Королевского колледжа музыки, была судьбоносной. Это была любовь с первого взгляда, и вскоре, несмотря на Вторую мировую войну, родители поженились. Доход отца был близок к нулевому, поэтому он, мама, бабушка и Мими стали жить под одной крышей.

Прошло всего два года после Дня победы в Европе, и этому любовному квадрату пришел конец. Мама забеременела. Мими ужасно огорчилась этому и начала кидаться на мамин живот с кровожадными криками. Мими была первой, кому не понравился Эндрю Ллойд Уэббер. Было решено, что обезьяна должна покинуть Южный Кенсингтон как можно скорее.

Но благодаря мне 22 марта 1948 года количество жителей под бабушкиной крышей вновь увеличилось до четырех.

ПЕРЕМЕСТИМСЯ ВО ВРЕМЕНИ В 1960-е на ту же Харрингтон-роуд 10. В свой пик вместимости, в 1967 году, квартира давала приют бабушке Молли, маме, папе, его огромному электронному церковному органу, лауреату Международного конкурса имени Чайковского Джону Лиллу, Тиму Райсу, моему брату-виолончелисту Джулиану и мне.

Квартира 10 находилась на верхнем этаже одного из тех викторианских особняков, где время от времени работал лифт, но большую часть времени приходилось пользоваться лестницей. Шум с лестницы был оглушительным, но я сомневаюсь, что кто-либо из жильцов обращал на него внимание, ведь гораздо громче были звуки музыки, раздававшиеся из нашей квартиры.

Однажды днем мы с Тимом Райсом спускались по лестнице из нашего зверинца. Джулиан в это время играл дома на виолончели. Внезапно нам преградил дорогу сосед из квартиры под нами: «Я не против пианиста, – сказал он, – но этого гобоиста я вынести не могу».

Однако, каким бы богемным ни был наш дом, мне не терпелось выбраться из него. Особенно, когда мама время от времени угрожала нам с братом выкинуться из окна. Со временем и вам такая жизнь наскучила бы, так что настало время познакомить вас с моей тетушкой. Моей невероятной, восхитительной, неповторимо неполиткорректной тетушкой Ви, бабушкиной старшей дочерью.

Она была замужем за слегка напыщенным врачом по имени Джордж Кросби, у которого бабушка работала секретаршей. У Ви была короткая актерская карьера. Она была невероятно веселой и смешной; она прекрасно готовила и даже написала несколько кулинарных книг. Она была знакома с несколькими знаменитостями из театрального мира. В ней было все, чего не доставало в нашей семье, и я обожал ее. Она была моим спасательным кругом. Даже спустя пятьдесят лет я опасаюсь озвучивать некоторые ее высказывания. В 1960-х она стала автором первой кулинарной книги для геев, глава в которой «Петух и Дичь» имела следующий подзаголовок: «Слишком много петухов могут испортить воздух» (Too Many Cocks Spoil the Breath)[1].

ОТКРОВЕННО ГОВОРЯ, Я БЫЛ НЕЗАСЛУЖЕННО ОБВИНЕН В АГРЕССИВНОМ ПОВЕДЕНИИ МИМИ. Ведь правда, Харрингтон-роуд 10 был не лучшим местом обитания для обезьяны? Впрочем, моя мать стояла на своем. Спустя десять лет после моего рождения она повела меня и Джулиана в зоопарк в Чессингтоне. Подойдя к вольеру с обезьянами, мама издала крик: «Мими!», более чем достойный ее слабого тенора. Одна из обезьян озадаченно повернула голову. «Смотрите, она узнала меня. Это Мими!» – торжествующе сказала мать, когда обезьяна с жутким агрессивным ревом начала метаться по клетке. – Она всегда ненавидела одну только мысль о тебе, а сейчас видит тебя вживую».

История моей жизни? Возможно, это лучшее место, с которого стоило бы начать.

1 Персей и Компания

Я родился 22 марта 1948 года в Вестминстерском госпитале с огромным родимым пятном на лбу. Мама говорила, что я был избавлен от него по милости какого-то целителя. Другие, правда, утверждали, что родимое пятно исчезло само собой. Но мама была так убедительна, что я свято верил, что пятно может возникнуть снова, если я буду плохо себя вести.