Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера

Брат Норри Алан возглавлял так называемое издательство Paramor. В тайне от меня он уже успел связаться с Novello’s по поводу участия в сделке. Novello’s, консервативные издатели классической музыки, подписали контракт на «Иосифа» со стандартными условиями, а не грабительскими «50 процентами суммы, за которую издатель решает отчитаться», которые были обычным делом в мире поп-музыки. И, конечно же, спасибо Бобу Кингстону и не спасибо Десмонду Эллотту за то, что мы не отдали большие права. Для включения в сделку Норри Алан Парамор предложил перезаключить контракт на стандартных для поп-музыки условиях, включавших большие права. Нет контракта – нет Decca Records. Разумеется, это был шантаж. Более того, Тим зависел от Норри и не мог пойти против него. То, что произошло дальше, было моим первым разом в образе плохого парня во время переговоров. Но это было лишь попыткой защитить нас обоих от втягивания в откровенно несправедливую сделку. Не сомневаюсь, что все мысли Норри о том, чтобы взять меня под крыло, без следа улетучились после той моей схватки с его братом-издателем.

Я подчеркнул, что Тим был сотрудником Норри с гарантированным доходом, а у меня не было такой поддержки. Так почему я – да и Тим тоже – должен отдавать свой потенциальный заработок Норри, который не имел никакого отношения к работе над проектом? Алан был в ярости. Он думал, что легко облапошит меня. Очевидно, Парморы угрожали по тому же принципу «нет сделки – нет сценария записи» и ничего не смыслящему в таких делах классическому издателю Novello’s. В итоге Алан предложил поднять долю издателя до 40, а не до стандартных грабительских 50 процентов. Но большие права должны были быть переданы им. Я воспротивился этому.

На следующей встрече тет-а-тет Алан сказал мне, что я – неблагодарный склочный выскочка, и предложил мне оставить большие права при себе, но при этом пойти на то, чтобы отдавать ему 20 процентов от дохода с них. Или попрощаться с записью. Я был не в той позиции, чтобы продолжать спор. К тому же мне все ещё не верилось, что 22-минутная школьная кантата когда-нибудь появится на сцене театра или в кино. Та встреча терзает меня до сих пор. Но я хотя бы отвоевал 80 процентов дохода от театральных и кинопостановок, а не 50[17].

Решив вопрос с изданием, мы приступили к следующей задаче – растянуть «Иосифа» на сорок минут. Это было просто. Большинство песен были специально были слишком короткими, чтобы дети не заскучали. Их нужно было дописывать в любом случае. Но мы добавили две новые песни. В школьной версии мы опустили историю о египетском богаче Потифаре, чья жена возжелала Иосифа. У новой песни «Потифар» были типичные райсовские слова:

Potiphar had very few cares
He was one of Egypt’s millionaires
Having made a fortune buying shares
In pyramids[18].

Вторая, «Go Go Go Joseph», была архитепичной песней шестидесятых, в которой рассказывалась история о том, как, будучи в заключении, Иосиф истолковывал в сны. Сейчас на этой песне заканчивается первое отделение в театральных постановках, и вот этого мы точно не ожидали, когда сочиняли ее.

Норри Парамор желал быть в курсе всего, что я делаю с инструментовками, так что я часто работал в его офисе. Мои отношения с этим замечательным человеком стали еще хуже, когда после премьеры «Кабаре» он высказал мнение, что в мюзикле не было ни одного хита, и вообще это довольно среднее шоу. Я был на предварительном показе, и, если исключить второстепенную сюжетную линию с песней про ананасы, это была великолепная постановка Хала Принса с невероятными Джуди Денч, Салли Боулз и Барри Денненом. Так что я сказал Норри, что считаю это лучшим, что я видел на лондонской сцене со времен Марии Каллас в «Тоске». Пусть это и совершенно абсурдное сравнение яблок и апельсинов, «Кабаре» открыло мне глаза на способ постановки без перерывов, что укрепило мою уверенность в том, что мюзиклы могут обойтись без разговорных частей.