Сними меня

– Ты пишешь?..

– Представь себе! Свои тексты в Инсте я пишу сам.

Я постаралась не закатить глаза. Его «тексты». Его Инсту все читают, ага! Как «Плейбой» в моей настоящей молодости.

– Что, если бы мы с тобой написали книгу?.. Естественно, мы заключим контракт, все честно…

Я думаю, напряженно думаю.

– Ну, собственно, это мысль.

Американские издательства платят даже больше немецких. А у меня в руках эксклюзив…

– И что я должна рассказать о Конноре?

– Правду, – пожав плечами, роняет он. – Правду, сдобренную порцией соленой, хрустящей, хорошо прожаренной лжи.

Порция лжи

26.05. среда.

Тот разговор с Джошем никак не выходит из головы.

А почему, собственно, я никогда не пользуюсь тем, что имею? Почему мне кажется неправильным себя продавать? Я имею в виду, свою историю, а не свое тело?

Не потому ли я так ненавижу халявщиков? Их наглая уверенность получать все блага задаром, триггерит мою собственную жажду халявы. И раздражает собственноручно наложенный запрет. Я считаю халявщиков ничтожествами? Мне не нравится самая мысль взять что-то, что у меня есть и продать это за большие деньги?

Коннор исчез, я тоже. Но интерес-то к кхин-цуэ не исчез! И постоянно вспыхивают новые пророки, постоянно кто-то пытается что-то изображать.

Что именно меня тормозит? Страх выглядеть ничтожеством, рассказав, через какие унижения я прошла? Рассказать о том, как мне это нравилось?

Но почему я так думаю?..

Когда в «Доме боли Мариссы», я унижаю людей за деньги, мне никогда не приходит в голову, что они ничтожества. Эти мужики – далеко не ничтожества, скорее, наоборот. Их заводят определенные вещи, и они готовы щедро за них платить. Что, само по себе подразумевает, что я наемная рабочая сила. Пусть, даже, нанятая для того, чтобы разыгрывать из себя Госпожу. Вряд ли кому-то из них придет в голову умолять меня отпинать их бесплатно.

Все понимают: им нужны унижения, а мне – деньги.

Так почему, бога ради, я не могу дать того же женщинам? Завести их за деньги, рассказав о собственных унижениях? Если всех до сих пор заводит самая мысль о Конноре, почему я стесняюсь это расписать? Зачем выжимаю серые будни, которые никому на свете не интересны?

Мне кажется, я в глубине души, не выношу других женщин.

Они для меня либо неудачницы, либо конкурентки. Ну и еще – жополизки, которые пытаются стать моими подружками, чтобы затем бесплатные гадания на Таро получать.

Вот, кстати, эти – самые мерзкие и кружат надо мной, как мухи над дохлой лошадью. Они умоляют и так унижаются, так, что мне хочется самой прокричать стоп-слово и выбросить ноутбук в окно. В моей рекламе гаданий ясно указаны цены, но тетки все равно канючат и требуют, чтобы я гадала бесплатно. Даже автооветчик, высылающий каждой новой клиентке прайс-лист, этих тварей не беспокоит.

«Ведь Боженька дал вам ваш дар бесплатно!» – пишут они.

«Идите на хуй!» – отвечаю я прежде, чем заблокировать.

И именно это мешает мне сесть к компьютеру и написать все то, что со мной делал Коннор. Потому что это – халява? Потому что мне унизительно присваивать все те штуки, которые подсказала его фантазия. Не моя? Потому что я представляю себе полчище халявщиц, которые будут словно коровы жрать мой контент и срать, не выдавив даже жалкого лайчика? Потому что мне тупо жаль хоть что-то стоящее дать ИМ?..

Мысль об американском издательстве мила и свежа.

И словно в насмешку, на меня с утра обрушиваются письма. Клиентки. Гадания. Ретроградный Меркурий близится, коридор затмений и все, понятно, начинают сходить с ума. Еще и Нептун в июне будет стационарный. Привет, Мракобесие. И халявщики, которые будут пытаться меня газлайтить.

Что именно мне пытается донести Вселенная. Его предложение – это шанс, или очередной пузырь?

За спиной шорох; Джош ставит передо мной чашку чаю.

– Ромашковый? – спрашиваю я.

– Зеленый тебя уж точно не успокоит… Даже из моей спальни слышно, как ты плюешься. Гадания?

Недоуменно подняв на него глаза, я вижу сочувственную улыбку.

– Устала от бесплатных людей?

– Ужасно.

Вообще-то, я не люблю ромашковый чай, но Джош старался и мне совсем не хочется выглядеть неблагодарной скотиной. От чашки пахнет летом и лугом, прикрыв глаза, чтобы не видеть серый дождь за окном, я осторожными глоточками пью.

Зима здесь ужасная. Зеленая и при этом серая, с низким небом и колючим дождем. Как весна, которая не проспалась с будунища. Но лето в этом году противней всего. Почти июнь, а мы еще ходим в шапках.

Джош тоже явно не в духе, как и май за окном.

– Только не говори, что съемки отменили? – спрашиваю я, припомнив, что с утра он собирался на кастинг для какого-то каталога.

Он морщит нос в ответ.

– Я просто сам хочу от тебя того же, что твои курицы.

– Гадания?

– Нет, того, что ты задаром не отдаешь.

Он с хрустом потягивается и берет у меня из рук опустевшую чашку. Одергивает задравшуюся на животе футболку.

– Я хочу тебя.