Сними обувь твою

— Да не можем же мы допустить, чтоб вы шли пешком в такую даль и еще с ношей. Если вы непременно хотите ехать сегодня, Робертс отвезет вас в Уорик, там вы переночуете на постоялом дворе, а утром сядете в дилижанс. Но… мне хотелось бы понять. Вы ведь знаете, что мы здесь всегда вам рады, правда? Вы вернетесь к нам, когда разберетесь с вещами?

На лице Позиса отразилась странная внутренняя борьба.

— Вы очень добры, мэм, я знаю. Может, попозже и вернусь, если понадоблюсь мистеру Риверсу. И раз уж вы так великодушны — спасибо, я буду только рад, если меня довезут до Уорика. Если что, пока можно писать мне по старому адресу, а потом я пришлю новый, когда сам буду его знать. И уж пожалуйста, мэм, присмотрите, чтобы мистеру Риверсу ни одно блюдо не приправляли кэрри.

— Кэрри? Мне казалось, Уолтер его любит больше всех приправ. Я как раз хотела спросить, как вы его готовите, Сейчас ему, конечно, не следует есть острое, но немного погодя…

— Лучше не надо.

— Вам виднее.

— Ну, я поехал. Премного вам благодарен за вашу доброту… Нет, у меня все есть, что нужно; но все равно — спасибо вам.

Он повернулся, чтобы идти. Беатриса остановила его.

— Присядьте на минутку, Повис. Робертс еще не кончил обедать, а у меня есть к вам один вопрос.

Он повиновался с каменным лицом.

— Что прикажете, мэм?

Она заговорила нерешительно:

— Вы не знаете, Артуру не пришлось увидеть или услышать в Лондоне что-нибудь очень неприятное? Что-нибудь такое, что было бы для него тяжелым ударом?

Какая-то тень промелькнула на замкнутом лице Повиса.

— А что бы это могло быть, мэм?

— Об этом я вас и спрашиваю.

Минута прошла в молчании.

— У вас что-нибудь определенное на уме, мэм?

— Нет, но мне кажется, у Артура что-то есть.

— Вон как? Он что же, говорил вам что-нибудь?

— Нет, и, наверное, не скажет. Но с ним что-то случилось. Скажите, он ее видел? Сначала я подумала, что, может быть, это он впервые видел покойника. Но боюсь, тут кроется что-то еще. А может быть, она была уж очень изуродована?

Повис пожал плечами.

— Не очень-то приятно было на нее смотреть. Но он ее и не видал. Мистер Риверс видел, на свою беду. Хозяйка закричала, и он сразу выбежал. А Артур не видал. Я для верности сперва завинтил крышку, а потом уж впустил его.

— Хорошо, что вы об этом позаботились. Значит… по-вашему, он ничего такого не видел?

— Гм… Кой-что он и впрямь видел, если это называется видеть.

Ясновидец, по-вашему, видит? Взгляды их встретились.

— Право, не знаю, как объяснить вам, Повис, — сказала Беатриса. — Я и сама не понимаю. Артур ни словом, ни взглядом не намекнул мне, что с ним что-нибудь случилось. Но едва я увидела его… нет, не то… едва коснулась его руки, как почувствовала, что он перенес какое-то страшное потрясение. Мы с ним очень близки, и уж не знаю как, но я почувствовала. Вам, может быть, это покажется вздором, но…

— Для валлийца это не вздор, мэм. Это англичане зовут вздором все, чего не могут понять их тупые головы. Но Корнуэлл не Англия. Бог свидетель, Билл и Мэгги дурни отменные, но они дурни не на английский манер. Может, в этом дело?

— Возможно. Насколько я знаю, в моих жилах нет кельтской крови, но вот уже скоро пять лет, как у меня есть сын кельт. И, вероятно, он кое-чему успел меня научить. Странно, в каком-то смысле он больше мое дитя, чем если бы я его родила.

Беатриса помолчала, но и Повис не проронил ни слова. Какое-то непостижимое упорство…

— Может быть, нескромно, что я вас расспрашиваю? — сказала она. — Поверьте, я вовсе не хочу ничего выведывать. Я доверяю Артуру. Но он совсем еще мальчик, и мне нестерпимо видеть, как он мучается. Быть может, ему нужна помощь, а он стесняется заговорить со мной или даже хочет поберечь меня.

— Он никогда и не скажет. Ему еще не раз случится знать чужие секреты и помалкивать. Не таков он, чтоб зря болтать языком.

— Я не совсем понимаю вас.

— Знаю, мэм. Вам никогда не приходило в голову, что бывает такое, чего лучше и не понимать? От него так и веяло холодом.

— Простите, — поспешно сказала Беатриса. — Я не догадалась, что это… касается кого-то еще. Если Артур узнал что-нибудь такое, чего ему не следовало знать, я уверена, он постарается забыть это. Пожалуй, и нам с вами лучше забыть, что я начала этот разговор.

— Мне все равно, мэм. Я не хотел никому говорить, но раз уж мальчик понял, мне все едино, кто еще узнает, лишь бы мистер Риверс никогда ничего не узнал. Да и то потому только, что это его убьет. Ему сейчас, сами понимаете, не много надо. Прошу извинить, что я про это поминаю, но он уже натерпелся больше некуда.

— Да, я знаю… Нет, Повис, постойте! Не говорите мне ничего, если вам не хочется. Чтобы вам потом не пожалеть.

Он вскинул голову и посмотрел на нее, — таким она еще никогда его не видела.

— Отродясь ни о чем не жалел. Раз уж это вышло наружу, я не прочь, чтоб и вы узнали, для Артура так лучше. Можете ему сказать, что я вам сам рассказал. Он слишком молод, ему одному такое не по плечу… Доктор Терри писал вам, почему он так поторопился приехать за ней в то утро?