Снисхождение. Том первый

— Вы знаете, если бы Брехт был жив, то непременно про нас написал бы пьесу — внезапно заявил он — И назвал бы «Сплошь негодяи в доме». Нет, в «Трехгрошевой опере» у него тоже не было ни одного положительного героя, но мы это бессмертное творение заткнули за пояс.

— Было уже такое название — расстроил я его — И потом — не такие уж мы и негодяи.

— Да-да — поддержал меня Ромео — И нечего разговор переводить на другие темы. Что, верный пес? Сдал ты этого бедолагу Кифа, сдал, я-то знаю, что это так! Я бы даже сказал — отдал на заклание!

— Нет, положительно, надо почаще приводить Кифа на мой этаж — радостно сообщил Ватутину Азов — Какой благотворный эффект, а!

Как он нанес удар Ромео, я даже не заметил, это было молниеносное смазанное движение. Вот убийца скалится — и вот он уже выплевывает осколки зубов на пол и харкает кровью.

— Так нельзя же? — вытаращил глаза я — Ну, портить его фасад. Старик не поймет!

Впрочем — оно и к лучшему. А если получится — я еще и своих умозаключений добавлю. Если и не Старику — т- Зимину точно. Или нет. Лучше даже Валяеву, у них давняя с Азовым любовь.

— Если очень хочется — то можно даже то, чего нельзя — заметил Азов — Вот тебе говорили — нельзя никого к себе приближать из сотрудников «Радеона», да? Ну, кроме узкого круга лиц, допущенных к информации о тебе. И что, ты меня послушал?

— Чего-то не помню я такого запрета — буркнул я.

— Было-было — Азов изобразил ногами нечто вроде чечетки — Ты просто забыл. И нарушил этот мой запрет. Кто свел дружбу с некоей Анжеликой Колокольниковой, сотрудницей гостиничного крыла? Ладно бы — амурную, на то этот персонал и существует. Но — нет, ты пообещал ей карьерную поддержку за определенные услуги, то есть, по факту, присвоил ей ранг доверенного лица. А это — очень самонадеянный шаг.

Я молчал — сказать в ответ мне было нечего. Запрета я такого не помнил, но это было и не столь важно — мое слово против его ни при каких условиях не плясало.

— И что мне теперь с этой Ликой делать? — продолжал препарировать меня Азов — По-хорошему — надо бы ее привести на этот этаж, да поговорить с ней как следует, — а не засланная ли она к нам? Так сказать — не агент ли она влияния? Опять же — ты мне толкуешь про то, что я тебе не охраняю. Милый мой Киф, охрана — это не только хватание за пистолет и палец, приставленный к микрофону в ухе. Охрана — это отсечение потенциальных опасностей. Где у тебя животик тогда заболел? В загородном доме, одной из владелиц которого является некая Елена Шелестова, по стечению обстоятельств являющаяся лицом, имеющим постоянный прямой доступ к тебе. И по-хорошему, по правильному, мне надо было бы ее с пристрастием допросить. Ну да, сюда её не привезешь, но вот в казенный дом — запросто, благо формальный повод для этого всегда найти можно. Да не в какой-нибудь третьеразрядный казенный дом, а в тот, что стоит на Мясницкой, в самом её начале. И даже папа ее помочь ей не смог бы — его слово против нашего не потянет. У него есть связи, нет спора, но связи одно — а родство — другое. И кто знает, сколько времени она там провела бы — может день, а может — и год. Выяснение истины — процесс не только неблагодарный, но и очень, очень длительный.

Шах и мат. Воистину — не буди лихо, пока оно тихо. Не знаю, брал ли он меня сейчас «на пушку», но проверять я это не стану. А если — нет? И попадут эти две девочки под раздачу.

Мое дело — табак, это я осознал довольно давно и уже к этой мысли как-то даже привык. Возможно, я утащу с собой и Вику — но это ее выбор. Не сомневаюсь, что и она тоже все давно поняла и, если хотела бы уйти, — уже ушла бы.

Но этих двух я с собой тащить не хочу. Если ТАМ что-то есть, то и без них одна из чаш весов будет куда как тяжела, ибо жил я грешно. И дополнительно ее нагружать я не желаю.

— И это еще не все — Азов назидательно поднял указательный палец — Можно вспомнить и про…

— Можно — я сложил ладони в жест «простите» — Но не нужно. Я все понял.

— Все ли? — уточнил Азов — Точно?

— Все — подтвердил я — Просто я дилетант, оценить всех тонкостей вашего охранного ремесла не могу. Правильно вы все делаете. Если меня кто спросит — так и скажу.

Раздался кхекающий звук — это смеялся Ромео, безобразно кривя свой окровавленный рот и разбрызгивая вокруг багровые сгустки слюны.

— Просто ты молодой ишшо — меня потрепали по плечу и мне подмигнули — И еще… Ты видишь только часть картины вокруг себя. Маленькую и незначительную часть. Я вижу куда больше — но тоже далеко не все. Есть тот, кто видит почти все — но это совсем другой уровень восприятия, нам до него не дотянуться.

Вот это я не понял к чему сказано было, но кивнул — мол, да. Так оно и есть на самом деле.