Снобы

А вот это был довольно сложный вопрос, причем значительно сложнее, чем Чарльз мог себе представить. Никогда не знаешь, понравится ли человеку мир сцены. Адела мгновенно почувствовала себя там как рыба в воде и смогла без труда сочетать его со своей другой, более традиционной жизнью. Она обнаружила, что ей нравится ментальность людей, постоянно живущих на грани кризиса, на осадном положении – то пир, то голод. Для других, для моей тещи к примеру, люди сцены – это кошмарная толпа неопрятных хулиганов, с тоннами косметики на лице, путешествующих из постели в постель, устраивающих пьяные дебоши в ресторанах. В подобной картине тоже немало правды. Чарльз принадлежал ко второй школе. Ему было занятно поддерживать знакомство с актером, но не случайно единственный из его знакомых актеров вырос в достаточно традиционном окружении. Если он заходил к нам выпить стаканчик, ему было интересно посмотреть на людей, которых он видел в телесериалах, но у него не было ни малейшего желания пытаться с ними дружить. Вот одна из самых больших трудностей для него во всей этой истории. Для него было непостижимо, чтобы Эдит, видевшая его мир изнутри, мир, который, прежде всего, изящен, где жизнь проходит в чарующих интерьерах, могла бы сознательно отринуть его ради общества, которое его самого привлекало не больше, чем кукольный дом.

Конечно, опасность артистического мира даже для тех, кого сначала манил его поверхностный блеск, заключается в том, что всегда рискуешь из него вырасти. Вы выбираете яркие цвета вместо более приглушенных оттенков, ежедневные взлеты и падения вместо ровного хода жизни, но для многих наступает момент, когда рыдания в гримерной, интриги против директоров, телефонные звонки посреди ночи в поисках сочувствия становятся обыденностью, пустяками, занимавшими вас в молодости, но надоевшими теперь. Одни актеры борются с растущим чувством пустоты, находя себе «дело», стараясь извлечь какую-нибудь пользу из собственного пристрастия каждый день вести тяжелую борьбу и переживать серьезные потрясения. Нет ничего проще, чем собрать толпу разгневанных актеров, готовых протестовать против чего угодно. Но не все разделяют вкус к высоким целям и протестам, а меньше всего – прагматики. Есть еще одна опасность, которой не всегда удается избежать именитым деятелям сцены: можно связать свое имя с таким количеством выступлений за то или иное благородное дело, что вес твоего вклада в конце концов становится очень маленьким. В общем и целом лучшее лекарство от пресыщения удовольствиями закулисных сплетен – добиться очень большого успеха. Известность приносит деньги и положение, что само по себе неплохое развлечение, но они еще заставляют волей-неволей вести более разностороннюю жизнь. Эта мысль вернула меня к тому, насколько Эдит приспособлена к своему новому существованию. Я попытался ответить честно:

– Думаю, это будет зависеть от того, насколько хорошо пойдут дела у Саймона.

Чарльз нетерпеливо встряхнул головой:

– Я не говорю, что она была бы против съехаться с Джудом Лоу. Меня интересует, способен ли добиться успеха этот парень? Я никогда не слыхал о нем. Эдит привыкла жить на широкую ногу, знаешь ли.

Я знал.

– Трудно сказать. Он начал получать предложения на неплохие роли. Он может получить главную роль в сериале, и тогда дела у него пойдут в гору.

– Но этого может и не случиться.

Абсолютно верно. Люди со стороны говорят о преуспевающих актерах, имея в виду звезд, о которых слышали, или о неудачниках, имея в виду шестьдесят процентов, которым не удается заработать и на приличное существование. Не надо быть математиком, чтобы высчитать, что между этими двумя категориями существует немалочисленная группа, у которой дела идут вполне неплохо. Эти люди зарабатывают приличные суммы, известны в своих кругах, и любого из них могут однажды выбрать для нового телешоу, и тогда его судьба переменится, как пишут в газетах, за одну ночь. Это ловушка сценической жизни. Нетрудно махнуть рукой и заняться чем-то другим, если ничего не получается, но очень сложно – если до успеха рукой подать. Саймон Рассел определенно относился к этой категории.

Я выгадал себе передышку, когда принесли основное блюдо.

– Чарльз, беда вот в чем: я не могу привести такой аргумент, который мог бы все кардинально изменить. Как я тебе уже сказал, по-моему, Эдит порядком не в себе, но она взрослая женщина. Отказаться от того, что предлагал ей ты, чтобы жить с актером среднего дарования да еще с более средними средствами к существованию, – этого я не понимаю. Но она и так все знает, а потому я ума не приложу, что такого я мог бы добавить к сказанному, чтобы она пришла в себя.

– Наверное, она его любит. Наверное, дело в сексе. – Последнее слово он произнес громче и резче, и двое мужчин за соседним столиком коротко взглянули в нашу сторону.

– Секс – может быть, – ответил я. – Но я очень сомневаюсь, что она его любит.

Чарльз неодобрительно нахмурился.