Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания

– Попозже поеду, когда погода окончательно установится.

– Работы там, чай, сейчас много. Самое время грядки вскапывать.

Я поспешила прочь. Работа на грядках всегда была для меня сущим наказанием. И отвертеться от нее было весьма сложно. Но я очень старалась. Гробить свое время на чахлую морковь, горькую редиску и помидоры-зеленцы казалось мне верхом глупости. Но свое мнение я держала при себе.

С семнадцати лет я жила отдельно от своей матери, у которой была своя семья. Муж – Николай Петрович – мой отчим, на редкость занудный тип, и мой сводный брат – четырнадцатилетний тинейджер Венька.

Я была ошибка маминой молодости и плод незаконной любви. Так, кажется, выражаются в слезливых мелодрамах, которые обожает смотреть моя Лариска. Я не знала своего отца, и мать никогда о нем не рассказывала. Это была запрещенная тема.

Вкратце история сводилась к следующему. Моя мать училась в Питере на музейного работника и, приехав на каникулы в наш город, влюбилась в кого-то и потеряла голову, как говаривала моя бабка. Сама она знала об этой истории ровно столько, сколько и я, то есть почти ничего.

Мать рассталась с ним, а потом обнаружила, что беременна. Аборт делать не хотела (за что ей от меня отдельное пламенное спасибо), c мечтой о работе в музее пришлось расстаться – платили там гроши. И с тех пор моя мамочка, трепетная девушка с поэтичным именем Ариадна, заступила на суровую трудовую вахту. Она работала на оборонном заводе, посудомойкой в городской столовой и на птицефабрике, где заработала себе аллергию. «Это был такой уж-а-с, – тянула она тонким голосом. – Пух, перья… все это забивается в нос, легкие… я с тех пор куриное мясо есть не могу. Тоже – аллергия».

Сейчас она работает в пенсионном фонде и вполне этим довольна.

Только моя романтическая мамочка могла меня назвать таким именем – Джульетта!

Но сейчас мои мысли крутятся вокруг вчерашнего события. На какой-то момент я подумала, что вчера у меня случились галлюцинации и мне все привиделось. Как в горячечном бреду: температура под сорок, все плывет, сплошные глюки. Но эту мысль пришлось прогнать, как полностью несостоятельную. Температуры у меня не было, все случилось по-настоящему, наяву. И Роман, с которым я познакомилась, и его труп в кустах. Кто-то успел забрать труп до того, как приехала «Скорая». Получается… Я споткнулась на ровном месте и остановилась. Этот убийца был неподалеку. Рядом. Он стоял и видел меня. А я его – нет.

От этого умозаключения я пришла в сильнейшее возбуждение. Но Ронька ничего не обнаружил… если бы кто-то стоял рядом, собака бы стала лаять, бросилась к нему. Нет, здесь другое… Убийца мог сидеть в машине и ждать момента, когда я уйду, чтобы забрать труп.

Ронька с лаем носился вокруг дома, а я с трудом поспевала за ним. Пару раз он кинулся в кусты, но я шикнула на него, и пес сменил маршрут.

Погуляв с собакой, я вернулась домой. Квартира умершей бабки, в которой я жила, давно требовала капитального ремонта. Но я обошлась косметическим. Прошлым летом мы с Лариской в две руки клеили обои и красили заново подоконники и окна. Потолок тоже не избежал покраски. В результате квартирка приобрела вполне симпатичный вид. Она была маленькой, но мне хватало и этих апартаментов. Главное, что я жила отдельно от своих родных.

Заварив кофе и машинально проглотив два бутерброда с копченой колбасой, я поняла, что пора звать на помощь Лариску. Одна я в этом деле не разберусь.

Лариска прискакала сразу. Сегодня она была выходной. Подруга работала продавщицей в магазине элитной одежды «Кокетка»: день – на работе, день – выходной. Еще с порога она накинулась на меня:

– Что там у тебя, выкладывай?

– Жуть непроглядная, – мрачным тоном изрекла я.

– Джельетта, ты меня пугаешь. – Лариска по-прежнему стояла в коридоре, прижав руку к груди.

– Проходи в кухню, – буркнула я. – Не стой, как на паперти.

Крепко сбитая, с рыжими кудряшками, Лариска была эмоциональной особой и все принимала слишком близко к сердцу. Она обливалась слезами, когда смотрела «мыльные» сериалы, и верила в любовь с первого взгляда, и вообще считала, что ради любви можно пойти на любые жертвы. Что она и делала, потакая своему бойфренду Сереже, в просторечии Серому, который вил из нее веревки и временами сваливал от Лариски в поисках развлечений на стороне.

Заварив крепкий чай – кофе Лариска пила редко, – я села напротив нее и стала рассказывать все по порядку. Чай остывал, подруга слушала меня, раскрыв рот, и в некоторых местах издавала краткие, но энергичные восклицания.

Когда я закончила, Лариска сидела как в ступоре.

– Ларис! – тихонько позвала я ее.

– Слушай! – выдохнула она. – Но это же вообще… кому сказать – не поверят.