Сноха

Вряд ли эти люди понимают, что такое богатство. И что состояние легче заработать, чем умудриться потратить с умом. Тем более человеку, никогда не владевшему большими деньгами. Таких обычно обводят вокруг пальца, и они погибают в нищете, или их убивают. Наш вариант под номером два. Двое взрослых людей рассуждали как наивные дети и скорее всего даже не поняли, что подписали своей дочери смертный приговор.

«Хорошо, что девочка под моей защитой. Шевелев знает об этом и навряд ли опустится до откровенного криминала!»

— Но заказ кто-то сделал? — шепчет мне внутренний голос.

И войдя в кабинет, я в изумлении смотрю на все еще гуляющего по лужайке козлика… то есть Игоря Петровича Пирогова. Приходится выйти ему навстречу и помахать рукой. Поспешно закончив разговор, Игорь направляется ко мне.

— Лиза решила пойти к другому врачу, — бросает мимоходом.

— Нужно найти исполнителя, принявшего заказ, — рыкаю я, перебивая друга.

Глава 16

Ольга

Словно птица в клетке, я задыхаюсь. Даже еще хуже. Глупое пернатое не подозревает, что за ним наблюдают десятки глаз. А я тягощусь постоянным присутствием охраны и необходимостью сообщать о каждом своем шаге Вадиму и его людям. Нет и не может быть речи об обыденных вещах. Я не могу пойти в магазин или в аптеку. Погулять с ребенком в парке или посидеть с подружками в кафе. Сержусь на Вадима, но понимаю, что он не виноват. Ему лишь приходится разгребать последствия хитроумного плана моих родителей. Не знаю, когда и как они сговорились. И как им пришла в голову светлая идея заполучить состояние Терезы. Для меня! Твою мать! Злюсь и рыдаю, прекрасно понимая, что если бы не Вадим, меня бы уже закопали рядом с Кириллом. Я даже вскрикиваю от ужасной догадки. Слишком много вокруг меня всяких несчастий. Простреленное плечо Вадима, бабушкины травмы и даже смерть мужа. Если условия завещания известны заранее, то, может, это дорогой дядя Лева убирает моих родственников и наследников. А расправившись с окружением, и меня придавит как муху. Я ворочаюсь в постели и, конечно же, бужу Вадима.

— Спи, — говорит он и кладет мне на живот тяжелую руку. Я поворачиваюсь к нему. Осторожно провожу пальцами по плечу, с которого пару дней назад сняли повязку.

— Не могу уснуть, — вздыхаю я.

— Волнуешься? — сонно бурчит Вадим и нежно проводит рукой по моей спине. — Спи, малыш. Родители у меня добрые. А зубы у них вставные.

— Что? — не понимаю я.

— Не покусают тебя завтра.

— Хорошо бы, — вздыхаю я, утыкаясь носом в крепкую грудь. — Я от своей мамы тоже никаких выходок не ожидала.

— Я ее боюсь, — усмехается Вадим, целуя меня в шею, потом ласково обводит языком ключицу, тянет влажную дорожку к груди и, прикусив сосок, заставляет меня выгнуться дугой.

— Не вздумать кричать, — жарко шепчет на ухо. — Роберта разбудишь.

— Он единственный рад нашей свадьбе, — усмехаюсь я, опуская руку ниже.

— Ольга, не балуйся, — добродушно предупреждает меня Вадим, перехватывая руку, готовую прорваться к напрягшемуся члену.

— Вади-и-им, мы же все равно не уснем, — хнычу я, как маленькая.

— Уговорила, — смеется Косогоров. — У меня завтра две операции, а ты мне покоя не даешь.

— Это ты виноват, — хмыкаю я, усаживаясь на Вадиме. Упираю пятки ему в бедра, а сама тянусь за новой порцией поцелуев. — Что ты там рассказывал о пользе объятий и секса?

— О поцелуях, маленькая, — улыбается он и в один момент переворачивает меня на спину. Устраивается между моих бедер и ласково шепчет. — У меня с тобой как второе дыхание открылось, Олюшка…

Если разобраться, то этот месяц, который мы живем с Косогоровым как муж и жена, для меня самый счастливый. И пусть с Кириллом наша жизнь напоминала нескончаемый праздник, устроенный на чьих-то слезах. Зато с Вадимом я испытываю полнейшее спокойствие. Я точно знаю, что мы с Робертом под его защитой. И днем, и ночью. Мне иногда кажется, что он был рядом всегда. Я хорошо помню, когда, выписавшись из больницы, в тот же день укатила в Эдинбург. И всю дорогу думала о Вадиме. Впрочем, и последующие пять лет тоже. Старалась забыть. Проклинала и плакала. Тосковала как дура. А когда увидела в аэропорту, чуть на задницу не приземлилась от удивления.

— Вадим, — шепчу жаркой ночкой. Мой шепот смешивается с хриплыми нотками, а с первым же выпадом переходит в стон. — Вади-и-им, — тяну, любуясь крепким поджарым мужчиной, безраздельно принадлежащим только мне.

— Ты меня доконаешь, Ольга, — смеется он, в изнеможении падая рядом. — Вот как мне завтра оперировать, если целый день не могу ни о чем, кроме тебя, думать? Пациенты уже разбегаются…

— Кто? — хмыкаю я, устраиваясь в колыбели Косогоровских рук.

— Игорь говорит, его Лиза нашла другого врача. Вроде берет дешевле, а оперирует как бог.

— Кто бы ей мозги вправил, — хихикаю я и тут же одергиваю себя. Это мне завтра из угла в угол по дому таскаться. А Косогорову — оперировать. И как только любимый засыпает, я украдкой как маленькая вытягиваю вперед руку и любуюсь колечком с бриллиантом, подаренным мне Вадимом.