Сноходец [СИ]

Падающее дерево оказалось разрублено одним ударом, и невидимый враг так же, ударом ноги, отправил в него часть ствола. Увернувшись, главарь рубанул топором, и от его столкновения с лезвием тяжелого меча посыпались искры. Сонный дым теперь был не таким густым, и стало видно фигуру высокого воина, который немедленно нанес ответный удар. Приняв его лезвием топора, главарь оценил силу врага и, отскочив, увидел, что он остался один. Те трое, что успели задержать дыхание, не смогли долго продержаться против напавших на них людей и уже без сознания лежали на земле. Увидев количество врагов, главарь без колебаний, крутанувшись, метнул топор в воина с тяжелым длинным мечом и бросился бежать. Несмотря на невысокий рост и обычное телосложение, мало кто мог сравниться с ним в скорости бега, но вылетевшая откуда-то веревка с большими круглыми шарами на конце обвилась вокруг его ног, и он полетел на землю, чтобы, несколько раз перевернувшись, увидеть над собой приближающийся тупой конец копья.

Удар. И темнота забрала его в свои объятья.

* * *

— Какие потери? — спросил Хаст, осматривая своих подчиненных.

— Никаких, — немного недовольно ответил Джиро. — Куча слабаков. Только один из них чего-то стоил, но и то все закончилось слишком быстро.

Старший сопровождения выразительно посмотрел на Хаоса, словно говоря ему: «О чем я и говорил!», а потом повернулся и спросил Линн:

— Своего допрашивала? Где их лагерь, и сколько там людей?

— Он еще в отключке, — недовольно ответила женщина. — Слишком шустрый, пришлось бить в полную силу.

— Тогда он не скоро придет в себя, — понимающе кивнул Хаст. — Хаос, разбуди своих и поспрашивай, только желательно, чтобы они не орали на весь лес.

— Ладно, — ответил тот и вынул из-за голенища короткого сапога изогнутый нож. — Сейчас все узнаем.

* * *

— Около полусотни в трех километрах от нас, — докладывал Хаос родичам о результатах допроса. — Половина ранена, половина отдыхает. Метатель им дали бродяги. Перед наступлением зимы они должны будут вернуть его им вместе с половиной награбленного. Все награбленное сложено в лагере. Фургоны и товары, что были в них. Торговцев в живых не оставляли, обирали до нитки и прикапывали в овраге неподалеку.

— Что делаем? — спросил Хаст, обведя всех внимательным взглядом. — Прибираем за собой и идем своей дорогой или нападем на лагерь? Я хочу услышать голос каждого, потому что… без последствий это не останется. Одно дело, если мы разобрались с теми, кто на нас напал и отстояли свое добро. Тут мы в своем праве. Если же зачистим лагерь и заберем все себе, к нам возникнут вопросы у людей, на которых работали те торговцы. Они захотят получить свое обратно. Появятся претензии у бродяг. Эта банда работала на них, и то, что мы заберем их добычу, им очень сильно не понравится. Любое действие приводит к определенным последствиям. Я хочу, чтобы вы все обдумали и высказали свое мнение, после чего я приму окончательное решение.

Глава с 49 по 54

Вот как-то так вышло, что я остался на весь наш караван один-одинешенек. Сидел в фургоне и ждал новостей, мучаясь неизвестностью. Наверное, прошло несколько часов, прежде чем из зарослей кустов вышли родичи. Двое были ранены, но шли на своих двоих, а люди, что шли за ними, тащили пленных, и их было много. Человек восемьдесят. Один из фургонов переоборудовали для их перевозки и принялись по одному затаскивать туда пленников. Любопытство взяло свое, и я одним глазком подсмотрел, что там происходит.

Спеленали разбойников как младенцев — они могли только головами крутить, и чтобы языки себе не откусили, каждому палочку в рот засунули. Судя по всему, выводить их по малой и большой нужде никто не собирался, значит, скоро там появится еще тот запашок. Краем глаза я заметил, как один из родичей вырезал на стоявшем неподалеку дереве некий знак, и спросил у матери, благо она как раз оказалась рядом, для чего это?

— Он для тех, кто загубленных ими людей искать будет, — пояснила она. — В лагере бандитов около полусотни фургонов и повозок стоит. Многих эти душегубы погубили.

— То есть, мы не заберем награбленное ими в качестве своих трофеев? — задал я интересующий меня вопрос.

— Нет, — покачала головой мать, — заберем только оружие бандитов и метатель. Остальное не наше. Нет у нас права на это имущество.

— А пленные нам зачем? — решил я уточнить и этот вопрос.

— Отдадим. Те, кто потерял своих близких, смогут хоть немного залить их кровью пожар своего горя.

На этом наш разговор и закончился. Я видел, что мать устала, и ей не до разговоров. Эликсиры, хоть и повышали тонус, отчего мышцы пели и рвались в бой, но после этого неизменно наступало время отката, и на смену бодрости приходила усталость. Как по мне, небольшая цена за сегодняшний бой. Родичи и сами это прекрасно осознавали. Пока сражались и пленных рассаживали, время перевалило за полдень, потихоньку приближаясь к вечеру, так что, проехав каких-то пару километров, мы встали на ночлег.