Сноходец

Оказавшись в относительном спокойствии и безопасности автобуса, Яринка позволила себе расслабиться и мысленно вернуться к событиям последних дней. Безусловно, её пугала жестокость и грязь, с которой пришлось столкнуться, но… оно всё словно мимо проходило, не задевая чего-то внутри, не позволяя испугаться по-настоящему. Как кино: вот вроде страшно, вот напряженный момент, но ощущение того, что экран погаснет и все расставится по местам, не покидает. Яринка словно наблюдала этот мир со стороны, не понимая, не ощущая, что на самом деле всё происходит с ней. Тем более, если вспоминать о неожиданных магических практиках. Не без того, чтобы девочка пару раз пыталась сотворить иллюзии: вон и дядю Валентина в заблуждение ввела. Но это безобидные игрушки, секундная маскировка. А вот взлом замка всерьез озадачивал. И последствия — тоже. Совершенно не хотелось вспоминать о том, как тошнило кровью в туалете поезда, как внутренности выворачивало наизнанку. И почему вместо металлического привкуса во рту мятная мерзость… ментол. Она вспомнила это слово из своего сна. И равнодушного ангела, разливающего судьбы по бокалам. Нельзя поддаться искушению и пригубить напиток. Нельзя испробовать на вкус то, что суждено, из чего состоят пути миров. Поддавшиеся застывают, им остаётся только жадно вглядываться в очередного неудачника, силясь понять: что же даёт вкус рока помимо опустошения? В какой-то момент Яринка поняла, что она и есть тот бармен, который жаждет только наблюдать, который точно знает, что к бокалу нельзя прикасаться, нельзя пропускать вот так через себя. От этого понимания вкус ментола усилился, словно подсказывая, что она на правильном пути. И да, всё же она приготовит этот дьявольский напиток. Но не сейчас. В далёком будущем. Мысли вытесняли одна другую, вырисовывая картины из несознательного детства. И глаза бабушки, тёплые и тревожные, оттеняющие хитросплетение невесомой, но невероятно прочной золотой сети. А если подумать… то понятно, почему бабушка тревожилась. Эх, поговорить бы с ней сейчас. Понятно и вечное недовольство Марии: ей не досталось даже крохи силы по наследству. Ни ей, ни Ларисе. А вот младшая впитала и бабушкино наследие, и то, что принесла с собой кровь отца. В семье никогда не говорилось о том, что он колдун. Все знали. И молчали. Но почему-то Яринке всё же показалось, что тревожилась бабушка не по этому. Если в семье два мага, то наследник не удивителен и не может настораживать. Было нечто другое, из-за чего Акулина Фоминична практически паниковала, словно не знала, что с этим делать, как исправить, сумев лишь попытаться оградить внучку золотой сетью от подстерегающих невзгод. Но не от тех, в которые Яринка попала. Видимо, бабушка не считала подобное угрозой. Слишком мелко. Покачиваясь в заднике автобуса, четырнадцатилетняя девочка пыталась поспевать за свалившимся осознанием, даже не анализируя, всего лишь собирая в мыслях факты. Она оставалась всё такой же маленькой наивной девочкой, но другой мир уже начал свой путь в неё.

У беды глаза…

В Крестцах Яринка всучила десятку "сожителю по движку" и отправила за билетами. Послушным мальчиком парень сорвался и побежал. Взглянув на стоимость билета, Яринка округлила глаза, но промолчала — двенадцать рублей с копейками, значит, доложил свои. Ей не до совести, ей нужно в Питер.

В Новгороде автобус пошел на дозаправку, и пассажиров высадили ожидать. Парнишка маялся поблизости от Яринки, а ее мучила новоприобретенная привычка — покурить. Нет денег, и сигарет тоже нет.

— Есть сигареты? — спросила она наобум. Он промолчал, развернулся и резко испарился.

— Вот черт, испугался, что ли? — девочка недоумевала недолго: парень примчался с пачкой сигарет в вытянутой руке.

— Вот! — почти победно возвестил он. Это были первые слова, которые он ей сказал.

В Новгороде дали места, и девочка поняла, как же она хочет спать. Прислонив голову к оконному стеклу, она пыталась подремать, ведь до Питера еще несколько часов, да и прибудут поздно вечером — вряд ли она сегодня найдет Тараса или Юрку и сможет объяснить свою проблему. А объяснять придется многое: и то, что отец не заступился, и то, что не могла пересидеть у бабушки гнев Марии; смысла в этом не было, раз уж так обернулась жизнь, то надо становиться самостоятельной и доказать в первую очередь самой себе, что не является настолько бездарной и беспомощной, как считает мать. Да и беспокоить друзей ближе к ночи не хотелось. Неуместная в сложившейся ситуации совестливость. Только поспать ей не дали. В парнишке вдруг проснулась разговорчивость, и он то и дело донимал соседку по автобусу вопросами. Пытался познакомиться, разве что в лоб имя не спрашивал, выискивая окольные пути и пытаясь показаться приятным заинтересованным собеседником. Только вот Яринке было не до знакомств, тем более, на фоне последних соприкосновений с мужским полом. И все же отголоски безрассудства (или это и был голос разума) взяли верх, и когда автобус проезжал Тосно, девочка на пальцах объяснила, что ночевать ей сегодня негде.