Сноходец

Второй класс мало отличался от первого, с той лишь разницей, что в него Яринка ходила с большим воодушевлением, поскольку там — Маринка. А еще Леночка. Хрупкая робкая девочка как-то незаметно стала подопечной нашей героини, "рыцаря в кружевах", взявшей на себя обязательство не только охранять от "злых мальчишек", но и помогать с домашним заданием. Сложилось так, что благодаря "очкаричке-заучке" девичья часть класса сдружилась. Да и как не сдружиться, когда после уроков можно собраться вместе, шить наряды куклам и слушать сказки?

Однако вышло так, что именно во втором классе Яринка сняла очки. Зрение стабилизировалось на устойчивом "минус три", и для чтения книг диоптрии не требовались. А значит, можно наконец-то избавиться от ненужного и неудобного "украшения". Явив миру свои ясны очи размером с плошки, девочка несказанно удивилась, услышав однажды:

— Крошка, а ты хорошенькая.

И все бы ничего, но говоривший оказался восьмиклассником Юркой Дымовым, по которому сохли все девочки старше третьего класса, да и младшие тоже.

— Я не крошка, — детская обида моментально зазвенела в голосе.

— Да ладно тебе, я же ласково, — Юрка улыбался.

Окружающие притихли. За Дымовым ходила слава ловеласа, и к девочкам он всегда проявлял внимание. Застать его болтающим с очередной школьницей не составляло труда и никого не удивляло. Вот только октябрятский значок на шлейке фартука Яринки свидетельствовал о том, что девочка явно не достигла того возраста, который интересен Димке.

— Ласково будешь с бабушкой своей, — отрезала мелкая и, продырявив носом небо, — удалилась. На самом-то деле она не стремилась гордо вздергивать подбородок, но весьма тяжелая коса постоянно оттягивала голову назад, вырабатывая у девочки королевскую высокомерную походку.

— Ох ты какая! — изумился вдогонку Дымов. Привычный к вниманию девочек и девушек, он не ожидал подобного отпора от такой малявки. И добавил, улыбнувшись: — Крошка, — за что и был награжден уничижительным взглядом зеленых глаз.

Год выдался достаточно спокойным и без потрясений. Дружба с одноклассницами крепла, а приставучий Юрка Дымов, не оставлявший надежд привлечь внимание зеленоглазой бестии, был неоднократно облит презрением хотя бы за то, что с его легкой руки прилипло прозвище "крошка".

Беда пришла на следующий год. Да и не беда вовсе, но в детских масштабах это было катастрофой. Сашкин класс расформировывали, поскольку в нем осталось лишь одиннадцать учеников. А допустимый минимум — пятнадцать. Мария неприятно удивилась тому, что сына нужно переводить в другую школу, и маленькая Яринка останется без присмотра старшего брата. Родители приняли решение наконец-то свести всех троих детей под крышей одного учебного заведения, переведя их в СШ N4 города Тореза. Под присмотр бабушки Катерины Ивановны. Именно под присмотр, а не с переездом к оной, поскольку от Снежного-5, поселка Ремовка, до вышеозначенной школы два километра пешком и две остановки на автобусе.

Для маленькой Яринки это был удар. Нет, не пугали ее два километра пешком, и не боялась она пристального ока бабушки, жившей в трех минутах от школы. Девочку лишили двух самых главных радостей: Маринки и балета. Она не успевала на балет, тем более что в новой школе с октября занятия третьего класса шли во вторую смену, а это лишало возможности после уроков встретиться с подружкой.

Детское горе было пресечено неоспоримым родительским словом. Яринка смирилась. А потом Мария пожалела о своем скоропалительном решении. В судьбу жителей Ремовки и, в частности, в судьбу семьи вмешалась стихия, спалив немало нервов.

Зимним вечером, отсидев все уроки во второй смене, Яринка привычно села в автобус, поскольку идти через темную балку страшно, хоть и быстрей. Две пересадки, от конечной до автовокзала Снежного, от автовокзала на 17-ом автобусе опять же до конечной. Однако в этот раз что-то пошло не так, и, доехав до остановки "шахта N6", автобус развернулся. Водитель оповестил пассажиров, что рейс отменяется и дальше не пойдет. Девочка хмыкнула, пожала плечами и решила, что пройти оставшиеся пять километров — да мелочи все это, ведь по дороге, кругом дома, а не глухая балка, где дикие кабаны иногда бегают. И она пошла.

Темень непроглядная, отчего-то ставшие очень тусклыми фонари едва выхватывали куски асфальта, по которому упорно шел ребенок. Непривычный, не по-зимнему теплый ветер подгонял в спину, и девочка без раздумий топала по обочине. Она уже поравнялась с бывшей школой, когда навстречу ей вынырнула фигура, спросившая, захлебываясь собственным голосом и слезами:

— Ира, это ты?

В непроглядной мгле пыльной бури мать не сразу разглядела собственного ребенка. Шедшая против ветра женщина наглоталась пыли и песка, колючим комом вставших в горле.