Сноходец

— Живой он. Досталось прилично, но угрозы для жизни больше нет, — глухо произнесла Яринка, чтобы успокоить всех собравшихся. Для них эта машина была своеобразной легендой. Уникальная, единственная на весь Киев, БМВ ручной сборки. Машина, за которой хозяин ухаживал, как за нежно любимой женщиной. Тогда все над ним смеялись, потому что нельзя настолько трепетно любить автомобиль. С эвакуатора ее снимали на руках. Это походило на похоронный ритуал. В отличие от Сереги, машина реанимации не подлежала: расколотый двигатель, как и положено, ушел на полозьях вниз, сохранив ноги, а возможно и жизнь водителю. Разбитая коробка передач представляла собой плачевное зрелище. Целыми в "бэхе" остались только задние двери, багажник и документы. Первым не выдержал Сашка-бамперщик.

— В рубашке? В какой нах рубашке?! Он в фуфайке родился, если смог в этом выжить!

Защитник

Я не сумею стать слабее. Быть может, кто-то проклял. Но иногда так хочется затянуть петлю потуже. Только… это не поможет. Потому что, очутившись в другой вероятности, всё повторится. Иначе, но не менее болезненно. Мне не сбежать. И не поддаться, не стать слабее, не сломаться. Всего лишь с каждым разом гнуться сильнее. Ивовая ветка.

— Здесь будет безопаснее, можно ночь переждать.

Оглядываюсь по сторонам, не выпуская из вида своих спутников. Они устали, нужна хотя бы пара часов отдыха, чтобы идти дальше. Но сумерки. Говорят, ночью здесь опасно, без укрытия вообще не выжить. Облезлый холл дешевой гостиницы. В углу под одеялом прикорнул бродяжка. Ан нет, не спит. Умирает. Рваные раны располосованной плотью выворачиваются наизнанку. Мясо. Вспоротые мышцы выглядят ужасно, выползая из-под разорванной кожи. Мясо. Меня тошнит. Нет, не то чтобы я особенно брезглива, но что-то противоестественное в этих ранах. Словно кромсали тупыми зубами… не клыками, резцами, размером с ладонь. Сижу и штопаю. Натурально штопаю, едва ли не "болгарским" крестиком. Хирургически швом это назвать нельзя. Так странно… крови нет. Давлю позывы рвоты. Нужен воздух. Атмосфера настолько накалилась, что воздух закипает. И никому нет дела. Неужели никто не чувствует того, что ощущаю я?

— Я на воздух.

— Не отходите далеко, это опасно. Останьтесь внутри. Здесь тоже нет стопроцентной безопасности, но хоть видимость таковой. Нужно всем быть вместе.

Почему-то слова хозяина гостиницы не успокаивают, не внушают доверия. Не обреченность в них, скорее — отрешенность. Словно его здесь нет. Или смирился.

— Я с тобой.

Один из спутников выходит за мной. Глоток воздуха. Только не легче. Ощущение опасности становится физическим, выкручивает сухожилия. Стараюсь не закричать.

— Здесь нельзя оставаться. Жаль, что другие настолько слепы и не пошли за мной. Кажется, если доберемся на другой берег, то будем спасены.

— Откуда такие сведения?

— Всего лишь ощущения.

— Ну тогда… побежали?

— Побежали. Вещи со мной.

— Мои тоже.

И мы бежим, не чуя ног под собой. Полночь. Проклятое время всегда и везде, когда один день уже потерял силу, а второй еще не наступил. Беззвучный вой сбивает с ног. Мы не успели. Над гостиницей возвышается нечто. Кукла. Огромных размеров. Улыбается. И я узнаю эти зубы. Нам не успеть, не убежать. Гримасничающая харя приближается к нам, зависает сверху. Поздно. Я не успела. От гостиницы несет запахом смерти. Там все уже мертвы. На что надеялся хозяин? Что вместе нам удастся выстоять и уничтожить эту тварь? Наивно. Мне не сдвинуться с места. Зубы всё ближе. Я уже вижу, уже чувствую, как они кромсают моё тело, выдирая куски. Меня больше нет, хотя еще секунду буду наблюдать, как смерть пришла за мной.

Большая черная лохматая зверюга выпрыгивает передо мной. Скалится тремя рядами клыков-сабель, рычит на склонившуюся надо мной тварь. Не понять, кто из них страшнее, кто принесет мне гибель. Два монстра срываются в схватку, вгрызаются друг в друга, заваливая пространство кусками вонючей плоти. Мой спутник уже мертв. Его растерзанный труп лежит у моих ног. А я не в силах сделать шаг. Стою. Нет, не оцепенение. Я почему-то равнодушно наблюдаю за боем двух чудовищ. Кто бы ни победил, останется лишь один. И он будет потрепан. Может, справлюсь? Все равно бежать некуда. Однако, несмотря на устрашающие размеры, кукла валится, падает наземь, оглашая округу предсмертным визгом. Лохматый победил. Что теперь? Примется за меня? Нет… ковыляет, доверчиво тыкается в ладонь окровавленной мордой… и исчезает. Он меня защищал?

Без права выбора

Яринка отводила телефонную трубку от уха, не в силах выслушивать эту истерику. И пыталась успокоить в моменты, когда женщина на той стороне связи переводила дыхание для очередного срыва.