Снотворное мистера Поскитта (Вечерние истории йоркширского фермера)

— Что должно быть сделано, Томас, надо сделать хитроумно, — сказал младший брат. — Нужно использовать дипломатию, или как там ее называют. Нужно, чтобы ты ненадолго уехал. Времени хватает, работы никакой у тебя сейчас нет — съезди-ка на пару недель в Скарборо-Спа, а потом езжай проведать кузена Хапплстона к нему на ферму в Дархэм, он будет рад с тобой увидеться. А пока ты в отъезде, я все улажу — оставь это мне.

Томас решил, что это отличный совет, и сказал, что последует ему, а после отправился в свою комнату раньше, чем обычно, — упаковать чемодан, чтобы отбыть с поля битвы с неприятностями завтра с утра. Когда он ушел, Мэттью налил себе вечерний стаканчик и, проверяя его на вкус, устроился поближе к огню, потер руки и улыбнулся.

«Было прекрасно с моей стороны поговорить об этом деле со стряпчим Шарпом, — подумал он про себя. — Странно, что Томас не задумался об этом».

Он выудил из нагрудного кармана письмо и медленно перечитал его. Вот что там там говорилось:

Мистеру Мэттью Погмору

Лично в руки

Корнборо, пл. Рынок, 10,

11 мая 18…

Уважаемый господин!

В соответствии с Вашими требованиями я запросил завещание покойного мистера Сэмюэля Уилкиншоу, владельца постоялого двора «Пыльный Мельник», чтобы просмотреть его в Сомерсет-Хаус. За исключением незначительных сумм слугам и старым друзьям, все состояние покойного безоговорочно отошло вдове, и никаких ограничений, касающихся ее второго брака. Валовое имущество оценивается в £15,237 и выше, чистое — в £14,956 и выше. В дополнение к этому земельные владения, нематериальные активы, мебель и инвентарь «Пыльного Мельника» также достаются вдове.

Искренне Ваш,

Сэмюэль Шарп

Мэттью тщательно сложил письмо так, как оно было, и вернул в карман, продолжая улыбаться.

— Ах! — пробормотал он. — Что за чудо — обладать знаниями и знать, как воспользоваться ими!

После чего он тоже отправился в постель, спал отлично и рано утром встал, чтобы проводить брата, пожелать ему хорошего настроения и пообещать, что он вернется домой как новенький. Оставшись в одиночестве, он усмехнулся.

Прошло несколько дней, прежде чем Мэттью решил отправиться в Корнборо. Миссис Уолкиншоу слегка удивилась его появлению, хотя в последнее время он иногда удостаивал ее визитами. Как желанного гостя его провели в ее личную гостиную.

— Умоляю, скажите, что в последние дни творится с Томасом? — осведомилась она, когда Мэттью устроился в самом удобном кресле.

Мэттью в загадочной манере покачал головой.

— Не спрашивайте меня, мэм, — печально ответил он. — Это больная тема. Однако, если только между нами, как говорится: Томас отправился в Скарборо-Спа, мэм.

— В Скарборо! — воскликнула миссис Уолкиншоу. — Зачем?

— Он очень любит всякие забавы, таков уж этот Томас, мэм, — сказал он. — Пойти в загул, ну, вы понимаете. У нас бывает так скучно… Но я — домосед, если что.

Миссис Уолкиншоу, которая слушала эту тираду, все сильнее и сильнее вытаращивая глаза, швырнула пяльцы в кошку.

— Ну, ей-богу! — воскликнула она. — Умчаться валять дурака в Скарборо и даже не сказать об этом![6] Уж я позабочусь, чтобы ноги его не было в этом доме! Брехливый старый потаскун! Не верю, что его интересовало что-либо, кроме моих денег, ведь я разыграла его как-то вечером на этот счет, а он ушел с длинной, как у лошади, физиономией и не попрощался. Старый греховодник!

— Мы все не без греха, мэм, — заметил Мэттью, — но некоторые из нас в меньшей степени.

Затем он продолжил говорить всякие правильные и приятные вещи и в конце концов отправился домой довольный. А спустя пять недель Томас, чей отдых по совету Мэттью затянулся еще ненадолго, получил от брата письмо, которое заставило его задуматься сильнее, чем когда-либо в жизни.