Снова дембель

Когда же дежурная смена кухонного наряда обнаружила зловещие штампы "Бром" на коробках с маслом, и пару приклеенных стикеров с пугающими каракулями от санслужбы, то проняло всех, даже тех, кто об этом раньше не задумывался.

От масла отказались все! Некоторые, особо впечатлительные товарищи, потом еще месяц сливочное масло есть опасались, меняя его тут же за столом на другие, менее подозрительные продукты.

В качестве компенсации расстроенному товарищу Евлоеву я порекомендовал книгу Джека Лондона "Время-не-ждет". Оказалось что такая есть в библиотеке, и в ней множество интересных схем и финансовых махинаций описано. Самое оно для начинающего ингушского афе… финансиста.

Между тем время поджимало, а я все никак не мог определиться с посланием адмиралу Чернавину.

По всем раскладам выходило, что нельзя сливать информацию о моем вневременном статусе. Проще говоря, молчать надо, что я из будущего сюда провалился.

Но чем тогда можно поразить воображение и произвести неизгладимое впечатление? Вопрос оказался не таким простым, как изначально казалось.

Концепция поменялась, как принято говорить в таких случаях, если анекдот рассказан, а никто не смеется. После относительно удачной операции с предсказанием "старца Исмаила", я неожиданно сообразил, что выходить на контакт с влиятельными советскими структурам нет никакой острой необходимости.

Стало очевидно, что основная моя сила в том, что обо мне никто не знает, и даже предположить не может, что я существую.

Как только я раскрываю свое инкогнито, процесс моей идентификации уже нельзя остановить. Даже если представить фантастический сценарий, что я смогу выйти напрямую на самого Крючкова, то через очень короткое время обо мне будут знать его заместители, затем кураторы, специалисты и прочие, прочие.

Есть еще один подводный камень, о котором я не подозревал даже. Вопреки киношным штампам, портреты вождей и партийных лидеров здесь не меняют сразу на следующий день после того, как их снимут с должности. Вождей, понятное дело, снимут, а не портреты. Может это в тридцатые или пятидесятые годы было заведено, а сейчас всепроникающий бардак добрался и до этой сферы жизни, но у нас в части портрет Чебрикова в качестве Председателя КГБ провисел до января месяца. На самом деле, его оказывается сняли с должности еще в октябре, а я лишь на днях обнаружил этот факт, изучая газеты.

Получается Крючков чуть больше месяца, как вступил в должность! По сути сейчас идет чистка верхних эшелонов КГБ от ставленников предыдущего главы комитета. Какая уж тут секретность — в таких условиях. Не уверен, что ближайшие полгода что-то кардинально изменится. У нас команда нового мэра два года дела принимала у предыдущей команды, да так и не успели — нового городского главу арестовали раньше.

Еще веселее ситуация оказалась с первыми секретарями ЦК компартии Азербайджана. Помнится я даже ляпнул в разговоре с Исой Гумбаром, что Муталибова скоро снимут с должности. Надеюсь, тот не заметил моей оговорки, иначе будет очень удивлен, когда станет выяснять о ком собственно речь.

Здесь нет такого первого секретаря, его только назначат на эту должность через год! Вместо него правит неизвестный мне какой-то левый тип с фамилией Везиров. Причем я был в полной уверенности, что до Муталибова первым секретарем был несменяемый долгое время Багиров, сидевший здесь со времен Брежнева.

Порывшись в подшивках, его я все-таки обнаружил. Оказывается Багирова сняли с должности около года назад. Это не просто кадровая чехарда, это какой-то сюрреализм, натуральный бардак. Менее чем за два года в республике сменятся три первых секретаря КПСС. И это на фоне начинающейся войны в Карабахе, экономического коллапса в стране и разгула националистов с демократами заодно.

Как тут можно что-то планировать, если ответственные руководители меняются как зайцы-мишени в городском тире.

Но не это самое печальное. Мировозрение того же самого Крючкова никак не сочетается с моими взглядами на необходимость реформ и методы спасения СССР. Подозреваю, что принципиально. Переубедить или перевоспитать человека, дослужившегося до генеральских погон и в таком возрасте в принципе невозможно. При всем моем уважении к нему, как достойному человеку и настоящему офицеру, который исполнил свой долг до конца — не поймет и не примет он мои идеи и методы. Я бы сам не принял их в 1988 году и не согласился сам с собой. И никакие доводы не помогли бы — для этого надо было пережить лично и распад страны, и войны, и многое остальное.