Снова дембель

Карина неожиданно расплакалась. Больше всего в жизни ненавижу женские слезы — в такие моменты становится невыносимо стыдно за себя и за весь мир сразу.

— Пойдем, — чуть ли не силой потащил ее за собой.

— Куда?

— С твоим отцом говорить буду. Не бойся, руки просить не стану, мне еще служить два года. Обсудим что вам делать и как выбираться из этой пропасти.

Вазген Геннадьевич меня узнал, крепко пожал руку, еще раз поблагодарил за спасение его семьи.

Долго разжевывать про ситуацию вокруг не пришлось. Человеком он оказался умным и рассудительным, быстро понял, что означает появление колючей проволоки и перегороженные бетонными плитами ворота. Сразу догадался по чью душу скоро заявятся незваные гости.

Но уезжать отказался наотрез. Некуда оказалось ему и остальным беженцам ехать. В Армении после землетрясения и так сотни тысяч людей оказались без жилья на улице, впереди зима, и там она не такая теплая, как в здешних краях.

В Карабахе — война, в Азербайджане для них безопасных мест вообще нет, к тому же здесь у них остались дома и квартиры, которые они бросить никак не могут.

Да и просто денег на дорогу и обустройство у большинства из них нет.

Разговор зашел в тупик. Переубедить не удалось. Конечно, я понимал этих людей и их мотивы. Дом или квартира — это обычное единственная реальная ценность в их жизни, на покупку или строительство которой ушли многие годы, если не десятилетия. Свыкнуться с тем, что ты в одночасье лишился всего, и по сути стал бездомным и безработным — свыкнутся с новой реальностью очень сложно. Человек до последнего будет надеяться на чудо, что все нормализуется и вернется обратно, вместо того, чтобы спасать последние крохи пока есть хоть один шанс.

— Вазген Геннадьевич, как ни горько это говорить, но в этом городе вам уже никогда жить не дадут.

— Я здесь всю жизнь прожил, двадцать лет на фабрике, до главного механика дослужился. Никакие шакалы не заставят меня уехать отсюда, — с неумолимой отчаянной решимостью рубанул в ответ.

— Через два дня, а может раньше. Эти, как вы выразились, шакалы придут сюда, обложат вас со всех сторон и будут душить хоть полгода, хоть год, пока вы не уедете.

— Советская власть не допустит этого, — уверенности в его голосе стало меньше.

— Советской власти здесь и раньше не много было, а сейчас и подавно. Или вы не знаете, кто стоит за спинами этих отморозков? Кто дает деньги на митинги, печатает их газеты, кто заинтересован больше всего в царящем здесь бардаке? В конце концов, кто скупит все ваши дома, когда вас наконец заставят уехать из города?

Отец Карины промолчал, лишь хрустнул суставами пальцев, да в глубине глаз появилась чернота, признак бесконечной тоски и отчаянья, которое невозможно выплеснуть наружу.

— Зачем мне это говоришь? — наконец спросил он.

— Вам придется уехать. Лучше сейчас, скоро ситуация ухудшится, нельзя терять время. Вы наверняка знаете, что цены на жилье в городе уже упали в два раза. Выручить за свои дома нормальные деньги вы не сможете уже никогда. Скорее всего, вы вообще их продать не сможете, вам этого не дадут сделать. Единственный шанс — договорится с этими самыми шакалами, чтобы они оплатили ваш отъезд. Пять тысяч рублей за каждую армянскую семью. Деньги у них есть, можете не сомневаться. Секретарь райкома в месяц столько имеет.

— Мой дом стоит не менее двадцати тысяч! — возмутился собеседник. — Я не отдам его за бесценок!

— Не обижайтесь на мои слова. Ваш дом сейчас не стоит ни копейки. Либо вы получаете пять тысяч и уезжаете куда-нибудь в Краснодарский край со всей семьей, либо через полгода придется бежать отсюда без копейки в кармане в грузовом вагоне под охраной военных.

— Я не отдам свой дом разбойникам и грабителям!

— Тогда я ничем больше не могу вам помочь, — решил закончить бессмысленный разговор.

— Подожди! На секунду представим, что я соглашусь. Смогу уговорить остальных, хотя не знаю как. Но, уговорю. Зачем этим шайтанам платить нам деньги, если ты говоришь, через полгода нам придется бежать отсюда? Проще подождать и забрать наши дома бесплатно.

— Зачем ждать полгода, если можно получить сразу? Тем более, деньги они вернут сразу в тройном размере. Возможно взамен вам придется подписать бумаги у нотариуса и выписаться.

— На это мы никогда не согласимся! — снова уперся гордый армянин. — Пусть помучаются без документов.

— Думаете, это их остановит? — в прошлой исторической реальности ушлые аборигены приватизировали офицерские квартиры всего через год после захвата и самозаселения. — Здесь за деньги любую бумагу оформят.

— Какие гарантии, что нас не обманут?

— Никаких. Вы же с бандитами собираетесь договариваться. Только предоплата с их стороны и выполнение всех условий после получения денег.

Старый армянин надолго задумался. Хотя какой он старый — лет сорок всего, просто последние события на нем отразились не самым лучшим образом.