Снова дембель (СИ)

— Так точно. Все готово. Аналитики предлагают не опровергать предсказания «старца», а провести дискредитацию источника. Тираж газеты всего пятьсот — семьсот штук. Мы обладаем несколькими вырезками в качестве образцов. Специалисты предлагают отпечатать несколько тысяч похожих статей якобы этой же газеты, но текст заменить на другой. Если использовать обширную агентуру и распространить наши «вырезки из газеты», то настоящую статью никто больше не увидит, их всего несколько десятков на руках осталось. И они быстро затеряются среди тысяч фальшивок.

— Что предлагаете изменить в статье? — заинтересовался генерал.

— Ленинокан исправим на Лениноран. Названия на слух очень похожи, тем более, что газета именно из этого города. Первая мысль, что перепутали по созвучию. Дату исправить с седьмого декабря на двенадцатое. Упоминаний о Спитаке вообще не будет.

— Молодцы. Очень хорошее решение нашли. Но недостаточное. Отпечатайте еще тысячу экземпляров и переправьте по своим каналам в Баку, пусть там распространят. Письма с вырезками не должны отличаться.

— Будет сделано, товарищ генерал. Осталось решить, что делать с этим чабаном-предсказателем?

— Отправьте хорошего специалиста в Лениноран. Пусть на месте разберется. Думаю пограничники не откажут в прикрытии для нашего человека. Я позвоню в Арташат начальнику отряда.

Конец интерлюдии

Глава 30

Сижу, никого не трогаю, изучаю русско-персидский словарь, размышляю о высоких материях и ужине заодно, в свое личное свободное время размышляю, между прочим, с официального разрешения сержанта Сидоренко. И тут в библиотеку заваливается Саламбек Евлоев, и гадать не приходится, что по мою душу. Испорчен вечер гарантировано.

Естественно гость направляется прямиком ко мне, без приглашения усаживается рядом и с любопытством заглядывает в мою же книгу.

— Можно? — на редкость наглый и бесцеремонный товарищ. Спрашивать разрешение присесть, когда уже плюхнулся рядом — сие моветон в приличном обществе. Впрочем, где Саламбек и где оно то общество?

— Чего надо? Выдача книг вон в той стороне. Там тетенька продавец за прилавком, к ней обращайся.

— Говорить надо, — непробиваемый товарищ не поддается на троллинг, наверное потому, что явление не известно в этом времени еще.

— В библиотеке не разговаривают, сюда приходят книги читать. Теодор Драйзер вот в том шкафу, на третьей полке. Там вся трилогия и «Финансист» и «Титан» и «Стоик»

Это был сильный удар, так что даже хваленное самообладание ингуша дало трещину. На физиономии на секунду явственно проступило удивление, смешанное с какой-то детской обидой. Словно кто-то ненароком выдал его самый сокровенный секрет. В принципе так оно и есть. Все-таки чистокровный нохчи, читающий Драйзера, выкраивающий у службы редкие часы свободного времени — это очень редкое явление. Хотя знавал я чеченца — профессора математики. Очень умный и интересный был мужик. Впрочем, почему был — он и сейчас жив, тоже служит наверное где-то, ровесник мой нынешний.

— Откуда…? — замялся рядовой Евлоев, пытаясь сформулировать мысль. Что впрочем ему так и не удалось.

— Нетрудно было догадаться. Это же не секрет, что ты мечтаешь стать миллионером. Сам об этом на каждом углу треплешься. При всем богатстве выбора здесь других книг, способных научить, как делать деньги нет.

— Осуждаешь? — насупился ингуш, по розовой мечте которого потоптались кирзовым солдатским сапогом.

— Как ни странно — нет. На Востоке торговля всегда была почетным занятием, и если советская власть не смогла перевоспитать нохчей и галга, то мне и подавно это не удастся. Тем более, что вы не одиноки — весь Кавказ и Средняя Азия точно такие же. Тысячелетняя традиция, смысл с ней бороться? И вообще! Ты сюда за книгами пришел или мне мешать будешь?

Саламбек вспомнил, что он сюда не совсем за этим явился и вернулся к основной теме. Как и ожидалось, разговор пошел о недавних событиях в сушилке, когда его земляки получили легкие телесные повреждения от неустановленных лиц.

Ну как «не установленных»? Получается, что абсолютно все точно знают чьих это рук и ног дело, только доказать не могут.

Признаваться понятное дело я не стал, но чисто теоретически рассуждая, указал, что данные товарищи были не правы. Они вчетвером «запрессовали» своего сослуживца, попутно нанеся несколько ударов в область грудной клетки. Что и послужило причиной ответных мер.

По всей видимости, об этом событии переговорщика в известность не поставили, но Евлоев не смутился — мои подозрения, что он на гражданке имел похожий опыт «сложных переговоров» подтвердились. «Сложные» — это когда еще не стреляют, но уже со стволами приезжают.

— К тому же, они сравнили одного уважаемого человека с женщиной, которая должна мыть полы вместо них.

По всем понятиям, я был в своем праве. Такое не прощается и Саламбек очевидно понял, что даже его красноречие и изворотливость не помогут представить дело в выгодном свете. Может изначально все это просчитал и цель его была другой — поди разберись, что у этого хитрого горца на уме.