Снова дембель

Акулий плавник мне в суп! Сегодня первое декабря, а это значит только одно! Никакой это не митинг, это армянские погромы начались. Как только сталкиваешься с самим событием, так тут же в памяти всплывает «контекстная подсказка», связанная с этим моментом.

В начале декабря 1988 года начались самые массовые армянские погромы в Азербайджане и соответственно азерские погромы в Армении. Число беженцев и пострадавших с обеих сторон превысило двести тысяч человек, причем взаимный геноцид не прекратился даже после трагедии в Спитаке. Лишь ослаб на некоторое время.

Даже в моем времени историки не могли определить, с чего все началось, а сейчас и подавно никто ничего понять не может. Считается, что первопричина – это армянские погромы в Сумгаите, пригороде Баку в марте 1988 года. Но это совершенно точно не так, поскольку главными участниками этих событий и самыми большими зверствами отличились азерские беженцы из Еревана, которые в тот момент жили в палаточных городках вокруг Сумгаита в жуткой нищете. К тому моменту десятки тысяч азербайджанцев уже были выгнаны из всех крупных городов Армении.

Кто и зачем создал этот кровавый сценарий и воплотил его в жизнь, так, наверное, и останется тайной на ближайшее столетие. И даже определенного заказчика назвать трудно – слишком многие были заинтересованы в этой бойне.

Может, мы и не вмешались бы, все же численное превосходство у противника было подавляющим, к тому же вооружены холодным оружием, но в этот момент раздался женский крик. В таких случаях пишут: «полный боли и отчаяния», но мне не до поэтичных метафор было.

Четверо мужиков вытащили из распахнутых ворот визжащую девицу, держа ее за руки и за ноги. Тут и гадать нечего – не в ролевые игры баловаться будут.

Дальше все как в калейдоскопе завертелось.

С одного удара вырубаю мужика с арматурой, он отвлекся на женский визг и прозевал мой прыжок из кабины.

– Жека, жми клаксон и не останавливайся ни на секунду.

Хватаю из-за сиденья бутылку с «эрзац-веретенкой», все же правильная была первая ассоциация с «коктейлем Молотова», поджигаю тряпку и швыряю на асфальт под ноги погромщикам.

Сигнал на машине воздушный, давление от компрессора в несколько атмосфер, поэтому похож на гудок паровоза, и рев его создает нужное впечатление. Коктейль имени министра иностранных дел СССР откровенно подкачал, едва занялось чадящее пламя, никто не пострадал, да я и не старался попасть – лишь напугать.

Арматура – это реально страшное и эффективное оружие в умелых руках, но калечить людей я посчитал неразумным. Мне же потом отвечать придется, наверняка эти же козлы потом жалобу накатают, что тихо-мирно пасли овец на дороге, и их «железной палкой злой урус-солдат бить сильно делал». Поэтому с сожалением отбросил стальной «прут воздаяния» и пустил в ход армейский ремень с прекрасной медной бляхой в качестве украшения. Зато мог себя ни в чем не сдерживать, развешивая люлей направо и налево, не ограничивая в удовольствии.

Сюрприз! Из ворот выскочил дашнак в папахе и с… обрезом в руках.

– Так мы не договаривались, – возмутился я и заехал бляхой ему прямо в лоб. Если бы не папаха – точно прибил бы, от всей души врезал. Но аборигену определенно повезло – отделался всего лишь обмороком.

Имея в руках обрез охотничьего ружья, производить воспитательные действия оказалось намного удобнее. Доморощенные абреки мгновенно бросились врассыпную. К тому же рядом неожиданно объявился сержант Сидоренко с той самой брошенной мной арматуриной в руках.

– Славно повоевали, – произнес он с явным сожалением, поскольку никого не успел перевоспитать лично, хотя инструментом обзавелся.

– Валить надо, могут вернуться.

Как я и предполагал, жертвой погрома оказалась армянская семья. Отец, жена и симпатичная черноглазая дочка – Карина. Папашу отметелили на совесть, похоже, пару ребер сломали, сам он передвигаться не может, хозяйка отделалась легким испугом. Судя по имени – она вообще не армянка, а местная талышка! Может, поэтому не тронули, может, просто очередь не дошла.

Пришлось забирать спасенных с собой, не оставлять же. С огромным трудом запихали всех троих на переднее сиденье, мы же с Сидоренко устроились на подножках, держась за зеркала заднего вида. Ружье прихватил с собой. Сдам в особый отдел, как вещественное доказательство.

С грехом пополам доползли до ворот части, Жека, боясь нас потерять, не разгонялся больше двадцати километров в час.

Глава 21

На территорию части нас, естественно, не пустили, тормознули на КПП и вызвали дежурного по части. Тот, оценив обстановку, не придумал ничего лучше, как задержать всех «до выяснения», так что я пролетел мимо ужина, как фанера над Парижем. Шляхтич и вовсе заявил, что со мной больше никогда и никуда не поедет, потому что все мои планы заканчиваются одинаково печально.