Снова и снова

— Мы отправили на поиски Саттона всех, кого можно было отправить, не вызывая подозрений ни в нашем, ни в будущем времени, — продолжал докладывать робот. — Наши агенты разве только друг на друга не падали. Мы отправляли их в прошлое под видом торговцев, точильщиков, безработных. Мы обследовали все дома на двадцать миль в округе, и, уверяю вас, если бы там хоть слушок прошел о чем-то из ряда вон выходящем, мы бы об этом узнали.

— Вы говорите — с двухтысячного года, — поинтересовался Геркаймер. — А почему не с 1999 или 1950?

— Нам нужно было установить какую-то временную границу.

— Семейство Саттонов когда-то проживало в этих местах, — сказала Ева. — Я надеюсь, вы уделили им должное внимание?

— Мы проверили всех без исключения — от членов семьи до наемных работников. Как только на ферме нужны были рабочие руки, один из наших людей нанимался туда на работу. А если там никто не требовался, нанимались на соседнюю ферму. Один из сотрудников даже вынужден был купить полоску леса в тех краях и десять лет рубил. Он бы рубил и дальше, но мы побоялись, как бы это не вызвало подозрений. Таким образом, мы просмотрели все с 2000 по 3150 год, то есть до того момента, когда последний член семейства покинул эти места.

Ева горько вздохнула.

— Все так безнадежно. Но где-то же он находится! И с ним что-то случилось. Может быть, он, наоборот, в будущем?

— И я об этом думаю, — сказал Геркаймер. — Его могли перехватить Ревизионисты.

— Что?! Эшер Саттон — в плену?! Не может этого быть! — вспыхнула Ева. — Если он знает о своих способностях, он не может попасть в плен!

— Но, скорее всего, он о них еще не знает, — возразил Геркаймер. — А у нас не было возможности рассказать ему об этом. Обо всех своих уникальных способностях он, увы, должен узнавать в критических ситуациях. Он не может ими овладеть сам, они должны снисходить на него, как откровение.

— Все было так хорошо, — говорила Ева, шагая по комнате и нервно потирая руки. — Мы спровоцировали Моргана на заведомый провал — использовать Бентона для убийства Саттона… Морган наивно полагал тогда, что это самый простой способ избавиться от Эшера, если его откажется убрать Адамс. Случай с Бентоном насторожил Саттона… И теперь… — всхлипнула она. — Теперь…

— Книга написана, — попытался успокоить ее Геркаймер.

— Но не должна быть написана! — воскликнула Ева сквозь слезы. — Ты и я — мы всего лишь куклы в мире бесконечных случайностей, в мире, который может рухнуть не сегодня-завтра!

— Мы перекроем все ключевые точки в будущем, — продолжал успокаивать ее Геркаймер. — Будем следить за каждым шагом Ревизионистов, еще раз просмотрим прошлое. Может быть, все-таки что-нибудь обнаружим…

— Все дело в случайных факторах, — проговорила Ева, сев в кресло и немного успокоившись. — Никогда и ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Чего только не может произойти во времени и пространстве? Как угадать, где и когда отвернуть в сторону? Неужели бесконечно продираться сквозь дебри случайностей, чтобы добиться цели?

— Ты забываешь о самом важном, — спокойно возразил Геркаймер.

— О чем?

— О самом Саттоне. Я верю в него. В него и в его судьбу. Ты же знаешь, он прислушивается к голосу судьбы и будет, в конце концов, вознагражден за это!

Глава 41

— Странный ты парень, Вильям Джонс, — сказал Джон Генри Саттон. — Но неплохой, ей-Богу. Лучше работника у меня не было с тех пор, как я завел хозяйство. Другие год, ну — два, поработают, а потом пропадают. Все куда-то торопятся…

— Мне торопиться некуда, — грустно ответил Эшер Саттон. — Некуда идти. Здесь не хуже, чем в любом другом месте.

На самом деле здесь лучше, чем где бы то ни было, думал он про себя. Здесь покой, тишина, природа — о таком в мое время забыли уже и мечтать.

Они стояли, облокотившись на изгородь и слушали, как в доме звенят посудой — близился ужин — и смотрели, как шоссе мигает огоньками автомобилей. В темноте передвигались неуклюжие тени — коровы возвращались в хлев после дойки, довольно мычали, лениво ухватывали пучок-другой травы перед сном. Из долины веял прохладный ветерок, такой успокаивающий и приятный после жаркого дня.

— Как хорошо… — мечтательно проговорил Джон Генри. — Какой бы ни был жаркий день, а ветерок всегда у нас по вечерам прохладный… Постоишь вот так, подышишь и заснешь потом как младенец… Я вот порой думаю, — продолжал он, — как легко человеку быть счастливым. Так легко, что иногда мне кажется — уж не грешно ли это? Ведь люди по природе своей суетливы и вечно чем-то недовольны…

— Удовлетворенность, — отозвался Эшер, — это состояние полной гармонии личности и природы и не так-то часто встречается. Но когда-нибудь и человек, и все другие существа узнают, как достичь этой гармонии, и в Галактике воцарится мир и счастье.

Джон Генри усмехнулся.

— Ты мыслишь больно широко, Вильям.

— Да, я, пожалуй, размахнулся, — смутился Саттон. — Но недалек тот день, когда человек отправится к звездам!

Джон Генри кивнул.