Снова на Луне

— Благодаря исключительной доброте и деликатности моего хозяина, господин Спрутс не знает об этом чудовищном преступлении, которое вы готовили за его спиной. Но как только он узнает, — Гризль снова повысил голос, — разве он не раздавит вас в тот же час, как омерзительных, ядовитых скорпионов, — в тот же час, в ту же минуту, медленно и мучительно?!!

Гризль с силой ударил кулаком по столу. Мига и Крабс обмякли.

— Вот что, — Гризль опять заговорил спокойно. — Вы сейчас же наденете на себя этот реквизит, — он кивком указал на сваленную на полу кучу тряпья, — и первой же электричкой отправитесь в Брехенвиль. Там вы явитесь на макаронную фабрику Скуперфильда и устроитесь на любую работу в ночную смену. Не будет вакансий, придумайте что-нибудь. А теперь запоминайте главное…

Будущие бухгалтеры согласны работать за половину оклада. Вечер тянется долго, если двум коротышкам не о чем говорить. Цель перед самым носом, но непредвиденные обстоятельства меняют планы

В середине дня на железнодорожную платформу Брехенвиля сошли два ничем не примечательных типа. На первом было коротенькое полупальто грязно-коричневого цвета, на другом — длинный не по размеру клеёнчатый плащ и лыжная шапочка с оторванным помпоном. По их заспанным физиономиям можно было догадаться, что все пять часов езды в электричке они добросовестно проспали. Разузнав у носильщика, как добраться до макаронной фабрики, они купили себе по свежей булке и, закусывая на ходу, направились вдоль протянувшейся через жиденький лесок узкоколейки в сторону дымящих фабричных труб.

Дойдя по шпалам до железных ворот, они спросили у сидевшего в зелёной будке сторожа, нельзя ли устроиться здесь на какую-нибудь работу. Сторож сказал, что вакансии всегда имеются, потому что платят мало и народ здесь не задерживается.

В конторе Мига и Крабс назвались студентами курсов бухгалтеров и попросили определить их в ночную смену. Начальник смены долго крутил вокруг да около, повторяя, что ночные уборщики в цеху ему, конечно, нужны, да только очень много приходит желающих и не всякому он работу эту доверит… Тогда Мига напрямую предложил ему половину их ночного заработка, после чего начальник смены в считанные минуты оформил каждого на тридцать фертингов, пятнадцать из которых при утреннем расчёте отходили в его карман. Ночные уборщики назвались Рохлей и Лопушком, они заступали в полночь и заканчивали работу в восемь часов утра.

Вечер Мига и Крабс скоротали в привокзальном буфете, потягивая яблочную шипучку и закусывая бутербродами. До начала смены была ещё уйма времени, и они старались пить как можно медленнее, специально вооружившись для этого сосательными трубочками, которые предлагались здесь даром.

После того как они выцедили по первой порции, возле них тут же оказалась уборщица с тележкой и забрала стаканы. Сидеть за пустым столом в буфете не принято, поэтому Крабс сходил к стойке и купил ещё по стаканчику шипучки.

Пить не хотелось, и они старались тянуть через трубочки как молено медленнее, но ещё медленнее двигались стрелки часов… Чтобы не привлекать к себе внимания, Мига и Крабс поочерёдно ходили к стойке, покупали яблочную шипучку, а затем молча цедили её за своим столиком.

Буфетчик стал думать, что к нему явились грабители, которые теперь дожидаются закрытия заведения, чтобы потом выхватить пистолеты и забрать всю выручку.

Теперь каждый раз, когда кто-нибудь из этих двоих подходил к стойке, буфетчик начинал нервничать и вглядываться в лицо клиента, пытаясь угадать его намерения.

Клиенту такое повышенное внимание к себе было явно не по душе: он опускал голову, отводил глаза и делал вид, что утирается носовым платком.

Когда стрелки часов приблизились к одиннадцати, настала пора закрывать буфет, и перетрусивший буфетчик собрался уже было позвать полицейского, но подозрительные клиенты вдруг поднялись из-за стола и вышли.

Два десятка стаканов выпитой шипучки давали о себе знать. Мигс и Крабс кое-как брели по тёмной узкоколейке, шипучка то и дело ударяла им в носы, а животы у них раздулись так, что на куцем полупальто Крабса отлетели две пуговицы.

Предъявив разовые пропуска, они беспрепятственно прошли в огромный корпус цеха готовой продукции.

Внутри, под высоченной железной крышей, было темно и гулко. По личному распоряжению Скуперфильда огни во всех помещениях фабрики гасили на ночь из экономии. По этой же причине никто здесь, за исключением уборщиков и вахтёров, не работал в ночную смену, так как за ночную смену полагалось платить вдвое больше, чем обычно.

— Как же мы будем подметать в темноте? — удивились Мига и Крабс, обращаясь к провожавшему их вахтёру-кладовщику.