Снова про Незнайку (СИ)

Сценарий этой комедии был таков. Профессор Индюшкин изобрёл огромный ботинок, который одевали бы не на ноги, а на голову. Два подхалима Подлизкин и Подстилкин встретили эту идею подобострастными аплодисментами. Индюшкин, вытащив из-за ушей два индюшиных пера, протянул их Подлизкину и Подстилкину, приказав им записывать перьями на бумаге его гениальные мысли — для истории.

В следующем акте был вынесен на сцену огромный ботинок, который Индюшкин поспешил надеть на голову и было явление профессора Умника, который спросил Индюшкина, зачем нужен такой ботинок, который одевается на голову. Индюшкин важно раздул щёки, выпучил глаза, приподнял правую бровь:  — Как зачем? Это очень полезное изобретение! Допустим, вы пошли прогуляться по лесу. У вас очень устали ноги. Как быть? Но ведь у вас на голове — наголовный ботинок! — восторженно воскликнул он. — И поэтому, чтобы дать ногам отдохнуть, вы переворачиваетесь в этом ботинке с ног на голову! — с этими словами Незнайка-Индюшкин встал на голову, на которой был ботинок. Подлизкин и Подстилкин подобострастно захлопали в ладоши и вслед за ними грохнул аплодисментами и оглушительным хохотом весь зал. Индюшкин снова вскочил на ноги и важно заложил четыре пальца за борт красного пиджака, оттопырив большой палец. Высоко задрав нос, он закричал:  — Но это ещё не всё! Я не намерен останавливаться на достигнутом! Я изобрету такой ботинок, в котором коротышка сможет поместиться целиком, чтобы, гуляя по лесу, он мог забраться внутрь и посидеть в ботинке, а также полежать, почитать книжку или выпить чаю! Подлизкин и Подстилкин снова зааплодировали, давая понять зрителям, что надо похлопать. Зал снова разразился хохотом и рукоплесканиями. Профессор Умник скрестил руки на груди и ехидно произнёс:  — А как же вы, коллега, намерены таскать этот ботинок за собой по лесам? Ведь это тяжеловато будет.  — Ничего тяжёлого! — гордо ответил Индюшкин. В третье акте Индюшкин появился на сцене, таща на спине огромный, с человеческий рост, ботинок, пыхтя от напряжения. Зрители покатились со смеху, а незадачливый профессор, бухнув на подмостки свою ношу, опустился рядом с ней, вытирая пот со лба. Следом за ним на сцене оказался профессор Умник с неизменно скрещенными руками на груди и язвительно заметил:  — Что, коллега, я смотрю, вам всё-таки тяжело?  — Да, что-то тяжеловато, — наконец, признался Индюшкин.  — В таком случае, признайте, что вы изобрели глупость, которая никому не нужна и совершенно бесполезна! Индюшкин подскочил так, как будто его ударили разрядом электричества и, пальцы его оказались за бортом пиджака, нос задрался невероятно высоко, глаза полезли из орбит и он гордо проорал:  — Нет! Моё изобретение гениально! Но я намерен усовершенствовать его! Я приделаю к ботинкам колёсики и гуляющие по лесу смогут толкать ботинок впереди себя!  — По кочкам и неровной земле это будет не совсем удобно, — заметил Умник.  — Тогда я приделаю к ботинку гусеницы, как у вездехода!!! По залу покатился хохот, который никак не останавливался. Подлизкин и Подстилкин снова захлопали в ладоши, согнувшись перед раздувшимся от важности Индюшкиным в три погибели. Индюшкин отобрал у них индюшиные перья, заложил их снова себе за уши и вновь занял важную позу, задрав нос, выпятив живот и заложив пальцы за борт пиджака и замер так, с красовавшимися над его шевелюрой индюшиными перьями, напоминавшими ослиные уши. Профессор Умник горестно схватился за голову. Спектакль прошёл на «ура», зрители аплодировали стоя, крича: «Браво, Незнайка! Молодец, Незнайка!» После спектакля Незнайка вместе с другими участниками вышел на сцену, чтобы поклониться зрителям. Наконец, он добился заслуженной славы. Он расшаркивался, улыбался, кланялся. Но ему было мало этого успеха. Он знал, что режиссёр Одуванчик планирует в дальнейшем поставить самую настоящую трагедию и драматург Чернилкин даже написал для этого пьесу. Незнайка уже мечтал о главной роли в этой пьесе.

====== Глава 4 ======

Пьеса драматурга Чернилкина называлась «Принц Омлет». Это была поучительная сказка про капризного принца Омлета, который не любил кашу и вообще очень плохо ел и, в конце концов, умер от истощения. Каждый раз, когда слуги приносили ему миску с кашей или борщом, Омлет брал миску в руку и, вытянув её вперёд, произносил самым трагическим, печальным и унылым голосом: